К молодому, но уже бородатому художнику Козодоеву пришел корреспондент газеты.

– Запланировали подготовить для субботнего номера ваше интервью. Вы зарекомендовали себя как мастер широкого профиля, как смелый новатор и экспериментатор. Скажите, трудно быть художником?
– Пустяк. Берешь карандаш и бумагу. Или кисть и полотно...
– Простите, но это не совсем для прессы. Здесь надо немножечко деликатнее, с подтекстом...
– Понял. Тогда записывайте: «Творчество художника, как и любое творчество, требует глубинного напряжения духовных сил, безудержного полета фантазии и, несомненно, упорной, до седьмого пота, работы. Работы, работы и работы. Труд плюс талант. Труд прежде всего. Гений – это, как известно, одна сотая таланта и девяносто девять сотых труда».
– Вы недавно возвратились с выставки «Радужные цвета». Что можете сказать о ней?
– Было бы о чем говорить! Мазня, в лучшем случае – собрание упражнений провинциальных фотографов.
– Может, не так остро? Наш читатель...
– Уловил. Тогда сформулируем так: «Новая выставка свидетельствует о дальнейшем развитии изобразительного искусства, так сказать, вширь и вглубь. Разнообразие тем и цветовых решений, новые имена делают выставку настоящим праздником для всех мастеров кисти и почитателей их таланта».
– Не так давно ваш коллега Синегоров выставил свое полотно «Заход солнца над молочно-товарной фермой». Как известно, это вызвало спорные оценки, даже стычки. А каково ваше мнение об этой картине?
– Муть.
– Гм, гм... Я уже говорил, что наш читатель...

Козодоев уперся взглядом в потолок, несколько секунд обозревал его своим цепким взглядом, потом молча показал корреспонденту на авторучку:
–Я радуюсь смелым поискам моего коллеги Синегорова. Творческий непокой вообще присущ этой впечатлительной натуре. Святая неудовлетворенность достигнутым вечно бросает его на самые кипучие магистрали нашей жизни. «Заход солнца над молочно-товарной фермой» – это, я бы сказал, синтез смелого использования традиционных красок: голубое – белое – мажорная доминанта красного – с острозлободневной, актуальной идеей увеличения производства молока и других продуктов животноводства. Что бы ни говорили недоброжелатели художника, а в этом что-то есть... Вообще, мне кажется, что творчество моего коллеги еще как следует не оценено, оно ждет своего Колумба...

– Спасибо. А кто еще из современных мастеров кисти, на ваш взгляд, в настоящее время работает наиболее плодотворно?
– Какие там мастера-богомазы, халтурщики, копировальщики несчастные!
– И все-таки: в нашем райцентре немало многообещающих художников, я бы сказал, достойных быть членами творческого Союза. Неужели никто из них... Поймите, читатели ждут вашего авторитетного слова...
– Ну, если ждут... Наше время выдвинуло немало даровитых мастеров с удивительной зоркостью глаза, и не только глаза – я бы сказал, зоркостью сердца, которыми могли бы гордиться такие корифеи, как Ван Гог или фон Штука, или тот же старикан Леонардо да Винчи. Однако я не буду никого выявлять: назовешь несколько имен – обидишь других, а всех просто не перечислить.
– И последний вопрос, традиционный. Ваши мечты, планы на будущее?
– Видите, я прозевал, считай, лето. Теперь важно ухватить чуточку осени – бархатного сезона. Теща с женой настаивают на поездке к Черному морю. Вот почему спешу закончить серию рисунков. «Здравствуй, осень золотая!». Хорошо, если жюри отметит третьей премией – считай, море в кармане. А там поживем – увидим.
Корреспондент поморщился:
- Однако читатель, впечатлительный любитель искусства...
– Да, да, читатели – это святое... Читатели теперь у нас пошли подкованные, информированные. И я считаю, что им должна быть понятна нескончаемая тяга мастера к прекрасному, его муки творчества, тревожная бессонница... Потому не буду много говорить о будущем, скажу только, что самая лучшая моя картина еще не написана.