Говорили о политике.
О том, как надежно чувствовали себя граждане в СССР.
О том, что тракторист мог позволить себе поездку на море всем семейством.
О том, что жители далекого аула считали долгом вырастить самое малое троих детей.

Конечно, память избирательна и постоянно хитрит, выбирая только хорошее. Однако приятно осознавать, что хорошее находилось в памяти и русского пожилого мужчины из Кисловодска, и яркого представителя Кавказских гор возрастом помоложе. Не спорили, вспоминали доброе.
– Я дагестанец, – рассказывал парень, – жена у меня русская. На вас похожа, голубоглазая, – с приветливой улыбкой повернулся ко мне Имран. – Мы давно вместе, с учебы еще. Дети есть, двое – мальчик и девочка. Артурику – одиннадцать, Таяночке – шесть. Красивые и умные, в меня оба. И в маму, конечно, – смеясь, спохватился Имран. – Я думаю, у людей должна быть одна национальность – люди.
– Да, – задумчиво протянул Григорий Михайлович. – У любого народа есть яркие представители науки, есть бездельники. Одни понимают, для чего землю ногами крутят, другим и до себя дела нет, ни к чему не стремятся. Мы все разные. И все одинаковые. Так устроен мир. И неважно, на какой территории.
– Мы в Махачкале живем, там детям нравится – фрукты, солнце, все необходимое для роста, – продолжал Имран. – А теща моя в Нижневартовске осталась. Там сейчас минус 54, прохладно. Я себе шубу купил, в гости еду.
– А жена как же? Это же ее мама, – не удержалась я.
– А жена была там месяц назад, в ноябре. С детьми ездила, они по бабушке скучают. Мы ее к себе зовем – приезжайте: и вам тепло будет, и нам удобно – за детьми присмотр нужен, мои родители тоже в возрасте, не всегда могут помочь. А она не хочет. Боится, что ли.
– Имран, не обижайтесь на нее, – вздохнула я. – Знакомая история. Быстро менять привычки и в молодости сложно, а в таком возрасте корнями к месту прирастаешь.
– Я не обижаюсь, у нас в народе не принято старшим претензии предъявлять. Мы же с ней рядом в Нижневартовске жили, пока сын маленький был. Стал подрастать, я жену уговорил к моей родне переехать: здесь солнце, строгое дедушкино воспитание, мои родители хотят Артурика достойным мужчиной видеть. А на севере мы через два дома от тещи жили. Я жене сразу сказал: это твоя мама, сделай запасные ключи, чтобы она в любое время могла зайти в нашу квартиру. Денег теще давал. Знаю, какая пенсия. Только она хитрая.
– Пенсия? – подмигнул Григорий Михайлович.
– Теща! – весело махнул рукой Имран. – Приходила к нам, жена попросит: «Посиди с Артуриком, я поработаю». Шьет она дома, а у хорошего мастера всегда заказов много. А теща посидит полчаса: «Ой, мне пора!» Марина даже плакала иногда. Я ей запретил: на маму не обижаются. Сейчас время прошло, теща болеть стала чаще. Марина разрывается на два города, дети скучают. Неправильно это. Теперь еду за тещей сам, уговорю в Махачкалу переезжать. Откажется – мы на север вернемся. На маму не обижаются.
Анжелика ЛИХАЧЕВА, Махачкала – Нижневартовск