Саратовская областная дума тяжело больна. Суть ее заболевания кроется в том, что она, признанная быть послушной и безынициативной, остро нуждается в непослушании и в производстве инициатив.

Это как организм, который для нормальной жизнедеятельности должен вырабатывать необходимые гормоны, но не в состоянии это делать.
При этом болезнь зашла слишком далеко, местами приняв необратимый характер. У этого органа законодательной власти есть все признаки анемии, для которого характерна бледность кожи и отсутствие железа в крови. При этом бледность – это нерешительность, а дефицит железа – отсутствие воли. Однако не беря в расчет клинические аналогии следует заметить, что с политической точки зрения нынешняя областная дума – это фактически политический труп, окончательному разложению которого препятствуют только макрофаги, роль которых в областной думе играют представители левых фракций.

Наблюдатели хорошо знают и помнят, каким политическим болотом была Саратовская областная дума предыдущего созыва. Та самая дума, которую в тину активно уводил ее тогдашний спикер Владимир Капкаев.
Не было еще в Саратовской области такого законодательного собрания, которое было во времена капкаевщины. Тихая, незаметная, бесконфликтная, наглухо закрытая от общественности и СМИ – капкаевская облдума представляла собой образец плюшевого законодательного собрания, став тем самым любимой игрушкой в руках исполнительной власти.

Нам следует иметь в виду, что представительная власть в России, однажды подломленная под себя исполнительной властью (это случилось осенью 1993 года, когда в России были ликвидированы советы всех уровней), с тех пор несет в себе родовую травму, суть которой состоит в послушании и пресмыкании перед той ветвью власти, которая должна быть ей подотчетна. Эта родовая травма, как раковая опухоль, охватила буквально все представительные органы власти от Калининграда до Камчатки.
Если не брать в расчет активистов левых фракций, то в нынешней “кузьминской думе”, заседают не депутаты-активисты, а депутаты-статисты, т.е. такие депутаты, которые голосуют и ведут себя не так, как велит им долг представителя избирателей, а так, как велят им корпоративные интересы. При этом даже и не их собственные.

Формируя новую думу в рамках “эффекта Капкаева”, те, кто это делал забыли о том, что даже у послушно-агрессивного большинства должны быть собственные лидеры, а не только лоббисты узкокорыстных интересов. Что же мы теперь удивляемся тому, как представители левых фракций с “легкостью необычайной” перехватили инициативу у послушного и безликого большинства законодательного собрания! Это было настолько закономерно и предсказуемо, что даже не потребовалось консультаций с бабушкой Вангой.
При этом важно понять, что сценарист, работавший над актерским составом будущей думы шестого созыва лишь в последний момент понял, что без хоть каких-то возмутителей спокойствия – это собрание не только повторит болотный опыт “капкаевской думы”, но рискует навсегда погрузиться в омут политического небытия уже при жизни.

Шестая дума была сбалансирована. На одной чаше весов располагалось безликое и послушное большинство, а на другой – незначительное меньшинство, которое должно было время от времени организовывать в стенах областного парламента театрализованное шоу. Все равно, любое решение могло быть принято думой потому, что большинство абсолютно подконтрольно и зависимо от воли исполнительной власти в целом. А между тем, обострение социальной обстановки не заставило себя долго ждать.
“Пенсионная реформа”, задуманная в рамках право-либерального реванша, буквально смела тот карточный домик, который представляла собой областная дума шестого созыва. Она нарушила сбалансированность, создала условия для резкой активации тех сил, которым в заксобрании приписывалась роль театральных шоуменов, став для них настоящим политическим допингом. И созданная по образу капкаевской новая дума – дала течь, т.е. уступила инициативу.
Слабость позиций большинства депутатов Саратовской областной думе состояла не в том, что оно почти единогласно проголосовало за так называемую “пенсионную реформу”, а в том, что оно даже и не собиралось сопротивляться “просьбе исполнительной власти”. Мало того, оно практически не выдвинуло своей инициативы, сведя роль заксобрания к формальной поддержке идеи, которая не пользуется популярностью у большинства избирателей в регионе.
В воздухе уже реет своеобразный аромат политического кризиса. Он будет усугубляться по мере того, как начнут развиваться внутриполитические события. Если они и дальше будут нарастать по негативному для власти сценарию, то судьба такого парламента окажется вполне предсказуемой. Настолько предсказуемой, что самым безболезненным решением для него станет решение о самороспуске.