Взрыв и стрельба в Политехническом колледже Керчи — самое массовое убийство в российском учебном заведении после кровавого Беслана. Эмоциональные срывы подростков, приводившие к убийствам, случались и ранее. Но пока можно говорить лишь о том, что от подобных проявлений насилия не застрахован никто и нигде в мире.

18-летний студент четвертого курса Керченского политехнического колледжа Владислав Росляков 17 октября убил 20 человек и ранил около 50, после чего покончил жизнь самоубийством. Кроме того, в стенах колледжа взорвалось по крайней мере одно взрывное устройство. В Крыму объявлен трехдневный траур.

Ни о каких политических взглядах Рослякова ничего не известно, кроме сообщений о том, что он якобы постил в соцсетях какие-то комиксы с оружием, да и сами соцсети вроде бы давно не вел. Никаких требований никому он не предъявлял. Никаких заложников не захватывал — просто беспорядочно стрелял по всем попавшимся под руку людям в здании колледжа.
Теперь, задним числом, когда случилась непоправимое, СМИ и следствие пытаются как-то обосновать и объяснить это варварский акт насилия. То, что пока выяснилось, мало что проясняет. Увлекался компьютерными играми и оружием. Ну и что — миллионы мальчиков и мужчин в России увлекаются компьютерными играми и оружием. Не имел друзей. Тоже вполне обычная ситуация. По свидетельству каких-то знакомых, якобы «интересовался маньяками» — это вроде бы «горячее», если искать мотив. При этом никакой агрессии и неадекватного поведения никто за ним не замечал.

Один знакомый Рослякова сообщил, что молодой человек «очень ненавидел техникум из-за злых преподов и намекал, что отомстит им». Другой рассказал про то, что после пяти лет отношений «керченский стрелок» вроде бы недавно расстался с девушкой. Хотя несчастная любовь в подростковом возрасте часто толкает людей на самые неадекватные поступки. Достоверно известно лишь то, что жил молодой человек с мамой-санитаркой в онкоцентре, а с отцом практически не общался.

Конечно, не покидает мысль, что не мог он один это провернуть. Появились слухи, что был сообщник. Тебе 18 лет. Ты готовишь заранее самодельное взрывное устройство. Сознательно получаешь разрешение на ношение оружия.
Что должно быть у тебя в голове? План мести и самоубийства? Или самоубийство случилось от сознания ужаса содеянного? От страха быть пойманным? Этого мы уже не узнаем никогда.
Зато мы знаем точно, что студент Росляков абсолютно легально получил разрешение на охотничье оружие за несколько недель до преступления. Он прошел все проверки, в том числе у психиатра, собрал все необходимые документы. Причем перед тем, как выдать ему разрешение, компетентные органы проверили его жилье на наличие необходимого места для хранения оружия. Все легально.

Последний раз нечто подобное в российских школах происходило в Москве, в школе №263 в Отрадном, 2 февраля 2014 года. Тогда десятиклассник Сергей Гордеев (в отличие от ничем не примечательного в учебе Рослякова, имевший талант к математике и хорошо учившийся) пришел в школу №263 с винтовкой и карабином, которые утащил из сейфа отца. Юноша двумя выстрелами убил прямо во время урока 29-летнего учителя географии Андрея Кирилова и взял своих одноклассников в заложники. Вскоре по вызову охранника школы приехали патрульные. Гордеев начал стрелять и в них. Убил прапорщика Сергея Бушуева, тяжело ранил старшего сержанта Владимира Крохина, но медикам удалось его спасти. Школьника с двумя «стволами» удалось задержать только после того, как на переговоры приехал его отец. Потом мальчика, вопреки протестам родственников пострадавших, признали невменяемым.

После той трагедии тоже было много разговоров чиновников и депутатов о необходимости усиления мер безопасности в школах. Поговорили и забыли. Вот и сейчас главный вопрос — как подросток пронес в школу оружие и взрывные устройства. По словам очевидцев, он пришел с двумя рюкзаками. У входа в колледж есть металлоискатель, но он не использовался. Просто потому, что здесь никогда ничего не происходило и никто не думал, что может произойти. Известно, что женщина-вахтер, стоявшая на входе, была ранена в ногу и уже раненая помогала выводить детей. То есть она — герой. К ней нет и не может быть претензий. Вряд ли даже с помощью металлоискателя женщина могла бы остановить вооруженного до зубов юношу.
К тому же после предыдущих подобных случаев контролирующие органы традиционно вроде бы проверяли учебные заведения, правила наверняка ужесточали и спускали вниз — не посмотрев, как там внизу, справятся ли.
Никто вроде бы ничего не нарушил. Оружие выдано легально. Металлоискатель на входе в колледж стоит. А на выходе — страшная трагедия с многочисленными человеческими жертвами.

И вот уже депутат госдумы от ЛДПР Борис Чернышев предлагает разрешить преподавателям при свидетелях обыскивать школьников, если педагогам что-то покажется подозрительным. Он же напомнил про свое предложение передать все школы под охрану Росгвардии. Только вряд ли превращение школ и колледжей в смесь тюрьмы и осажденной крепости будет способствовать нормальной атмосфере и нормальным отношениям детей друг к другу и учителям, налаживанию общения в семьях.

Просто если вы ставите в школе металлодетекторы, они должны использоваться по назначению, а не стоять истуканами для подтверждения «принятых мер по обеспечению безопасности» для вышестоящего начальства. Никаких «черных ходов» в школу и «дыр в заборе» тоже быть не должно. Под постоянные разговоры об абстрактной госбезопасности мы продолжаем пренебрегать обычной бытовой безопасностью. И вспоминаем о ней только сразу после очередного теракта или массового убийства.

Но, главное, мы не думаем о своих детях. Ни школа, ни семья не знают, что происходит в их жизни. Что они там делают в соцсетях или «реале» — нам неизвестно. Все заняты, у всех важные дела. У учителей большие нагрузки, педагогов у нас вообще не хватает. Родителям надо работать, как-то сводить концы с концами. В результате не всегда отличишь благополучную семью от неблагополучной, а дети предоставлены самим себе. Они одиноки, чувствуют безысходность, не понимают, что их жизнь и любая другая жизнь уникальна и неповторима.

Мы можем никогда точно не узнать, почему 18-летний юноша из Керчи Владислав Росляков, «тихоня», как его назвал глава Крыма Сергей Аксенов, сделал то, что сделал. От несчастной любви? От «ненависти к преподам?» От «любви к маньякам и оружию?» Но сделать так, чтобы в школу или колледж нельзя было пронести оружие, мы можем. Держать открытыми пожарные выходы в развлекательных центрах, куда ходит масса детей, мы можем. Уделять им внимание, пытаться помочь, знать об их душевных ранах — мы можем. Причем, мы, а не государство.