60 лет назад мир оцепенел от ужаса, наблюдая за разразившимся между США и СССР кризисом из-за Кубы, получившим название Карибского. Для этого были все основания: планета впервые споткнулась о порог, за которым маячила ядерная катастрофа человечества.

Режим Фульхенсио Батисты США поддерживали по привычному геополитическому принципу «он, конечно, негодяй, но наш негодяй». Типичный компрадор, президент Батиста, водивший дружбу с американской мафией, установил на Кубе порядки, вполне устраивающие США. Куба времен Батисты была надежной «американской сахарницей».
Но 1 января 1959 года Батисту навсегда вышвырнула из страны революция во главе с Фиделем Кастро. Фидель со товарищи взял власть без всякой помощи Москвы – там, разумеется, были в курсе событий, но считали, что в карибском подбрюшье США у революционеров заведомо ничего не выйдет и игра не стоит встреч. Однако у Фиделя всё очень даже получилось. А когда тот национализировал сахарную промышленность и прочие предприятия, принадлежавшие американцам, вызвав гнев и экономические санкции Вашингтона, Кремль осознал, что такую лакомую добычу «социалистическому лагерю» терять никак нельзя. И в Кубу валом пошла советская экономическая, гуманитарная и военная помощь.
Последняя помогла разгромить в апреле 1961 года снаряженный ЦРУ десант кубинских контрреволюционеров («бригаду 2506») в заливе Свиней на пляже Плайя-Хирон. В сражении принял участие сам Фидель, выстрелом из орудия советской самоходки СУ-100 (согласно национальной легенде) поразивший одно из вражеских судов. А полученные от Союза танки Т-34-85 отогнали от берега американские эсминцы, пытавшиеся обеспечить эвакуацию остатков десанта. Более 1200 противников Кастро угодило в плен.
Потерпев позорное фиаско при Плайя-Хирон, ЦРУ пока не догадывалось, что впереди у Шатов ещё более крупные проблемы в набиравшей обороты схватке между Вашингтоном и Москвой за мировое господство. И «сахарница» имеет к ним самое непосредственное отношение.

ВЕСОМАЯ ГАРАНТИЯ
Советское руководство видело в Кубе вовсе не «сахарницу», хотя советские закупки кубинского сахара компенсировали Гаване отказ от них разозлившихся Штатов. Москва расценивала подарок, преподнесённый ей «барбудос» («бородачами») Фиделя, как возможность приобрести сверхценный военно-стратегический плацдарм под самым носом у противника №1.
Прежде всего Советы вооружили «барбудос» - и что называется, до зубов. Достаточно сказать, что, благодаря щедрым советским поставкам, к весне 1962 года Куба располагала танковым парком, превосходившим таковой у всей остальной Латинской Америки. Плюс ещё десятки «МиГов» и прочего оружия, а также торпедные катера и охотники за подводными лодками. Так что Фиделю было чем ответить на новые происки «гусанос» («глистов»), как презрительно окрестили на Кубе проамериканскую «контру», опекавшуюся ЦРУ.
А нужно сказать, что «гусанос», настроенных против Фиделя, водилось немало – состоятельные кубинцы и часть интеллигенции были далеко не в восторге от реквизиций и прочих эксцессов революции (увы, «сахарница» при братьях Кастро так и не стала Островом Свободы). И Кастро опасался, что в следующий раз Острову Свободы придется столкнуться не только с наёмниками и «пятой колонной», а непосредственно с могучей военной машиной США, что гарантированно грозило кубинской революции поражением. Поэтому он согласился на предложение Хрущёва разместить на Кубе советские войска, оснащённые ядерным оружием. Это представлялось куда более весомой гарантией независимости, чем даже сотни «тридцатьчетвёрок».
Кремль, вступивший в схватку с Белым домом за мировое господство, думал вовсе не об интересах Кастро, а о своих собственных. Просто так получилось, что действия Гаваны удачно легли в общую фабулу глобального противостояния с США. Реализация советского плана позволила бы существенно «подкорректировать» в пользу Москвы стратегический ядерный дисбаланс между СССР и США, имевший место в то время.



РАВНОВЕСИЯ НЕ БЫЛО
Ликвидация в 1949 году ядерной монополии США, конечно, означала, что надеждам Вашингтона на всемирный Pax Americana СССР сбыться не позволит. И не только сам утвердится в собственном Pax Sovietica (с известным югославским, а впоследствии китайским и албанским исключениями), но и начнет наступление на Запад в ареалах его прежнего колониального господства. Однако само по себе начало производства Советским Союзом ядерного оружия не повлекло за собой установления баланса с США в этой критической сфере. И к началу 1960-х годов США, имевшие значительно более мощный экономический потенциал, чем СССР, всё ещё опирались на серьезное превосходство в боевых возможностях своей ядерной триады (межконтинентальные баллистические ракеты, стратегические бомбардировщики и баллистические ракеты на подводных лодках). Попросту говоря, американцы могли обрушить на Союз кратно больше ядерных боеголовок и бомб, чем наоборот. Этому способствовало и наличие у янки многочисленных баз у советских границ.
Единый комплексный оперативный план использования ядерного оружия против СССР (Single Integrated Operational Plan) в редакции 1961 года (SIOP-2), принятый Пентагоном, предусматривал использование в ядерной войне против СССР 6 тысяч ядерных зарядов, включая тактические.
Легко догадаться, что аналогичное планирование велось в СССР – определённую информацию об этом передал Западу полковник ГРУ Олег Пеньковский. И, скорее всего, она однозначно свидетельствовала об отставании Советского Союза.
Соотношение в стратегической ядерной мощи к середине 1962 года выглядело следующим образом:

Боеготовые ядерные вооружения США СССР Соотношение
Межконтинентальные баллистические ракеты 69 24 2,9 : 1
Баллистические ракеты средней дальности, способные поражать цели на территории соответственно СССР и США 105 0 Абсолютное превосходство
Тяжелые стратегические бомбардировщики 630 150 4,2 : 1
Баллистические ракеты на подводных лодках 128 30 4,3 : 1

Эта таблица не учитывает мощную тактическую авиацию ВВС и палубную авиацию ВМС США, которая, с учетом развёртывания её сил на передовых рубежах, в отношении СССР тоже могла считаться стратегической. Не учтены и средние бомбардировщики и фронтовая авиация СССР, которые могли поражать цели в Евразии, но собственно на континентальной территории США максимум могли добраться до объектов на Аляске. Особое беспокойство у советского руководства вызвало размещение американцами на территории Великобритании, Италии и Турции 105 баллистических ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер».
Советский Союз также располагал баллистическими ракетами средней дальности Р-5М, Р-12 и Р-14, и их было даже много больше, чем у американцев – 522 штуки. Однако все они были нацелены на объекты вероятного противника в Европе и Азии и непосредственной угрозы континентальной территории США не представляли. Теоретически при развёртывании, скажем, на Чукотке они смогли бы, как и наша авиация, поражать объекты на Аляске, но там ничего стратегически особо ценного для атаки не было. Зато американские ракеты средней дальности, размещенные в странах НАТО, взяли на прицел города в Европейской части СССР, включая Москву. Благодаря малому подлётному времени – порядка 10 минут, доставить ядерную смерть эти ракеты могли быстрее, нежели межконтинентальные ракеты, стартующие с Североамериканского континента. Они напрямую угрожали стереть в радиоактивную пыль советскую столицу, вокруг которой тогда еще не было систем противоракетной обороны.
Именно с точки зрения поиска асимметричного ответа на эту угрозу Куба могла стать тем советским «непотопляемым атомным авианосцем» (точнее, «ракетоносцем»), который заставил бы американское руководство почувствовать тревогу, аналогичную той, что оно сделало головной болью Кремля. По принципу «Магомет пойдет к горе».



В ГАВАНУ ЧЕРЕЗ НОВОЧЕРКАССК
Принципиальное решение о направлении на Кубу советского ядерного оружия было принято 24 мая 1962 года, для чего собрали расширенное заседание Президиума ЦК КПСС – так при Хрущёве называлось Политбюро. Кубинская сторона ознакомилась с заманчивым предложением СССР в ходе последовавшего через неделю визита в Гавану делегации высшей советской партийной и военной номенклатуры во главе с будущим фигурантом коррупционных хлопковых скандалов Шарафом Рашидовым. Он-то и довёл до Фиделя советский план, получив требуемое согласие.
В июне секретный «Договор между Правительством Республики Куба и Правительством Союза Советских Социалистических Республик о размещении Советских Вооруженных Сил на территории Республики Куба» парафировал прилетевший в Москву кубинский военный министр, брат Фиделя Рауль Кастро. Однако калейдоскоп событий складывался столь быстро, что окончательно согласованный вариант договора так и не был подписан. Все практические решения принимались Москвой и Гаваной на оперативно-вербальном уровне, в распорядительном порядке.
Нужно отметить, что напряжённая международная обстановка, сложившаяся из-за глобального соперничества США и СССР, для Москвы осложнялась еще и внутренними неурядицами. Участие в этом соперничестве требовало колоссальных затрат, а расплачивались по счетам простые советские граждане. Несмотря на то, что в целом жизненный уровень населения СССР за годы реализации хрущевского семилетнего плана (принятого в 1956 году) медленно, но повышался, КГБ отмечал и рост антиправительственных настроений. Так, в приказе председателя КГБ Владимира Семичастного, датированном 28 июля 1962 года, констатировалось, что «в некоторых городах страны произошли массовые беспорядки, сопровождающиеся погромами административных зданий, уничтожением общественного имущества, нападением на представителей власти и другими бесчинствами».
Пиком беспорядков стали трагические события в Новочеркасске. 1 июня 1962 года правительство объявило населению о повышении цен на мясо, мясные продукты, масло и молоко – в среднем на 30 процентов. Во многом такой «подарочек» народу был связан и с затратами на помощь Кубе. Как раз перед этим повышением рабочим Новочеркасского электровозостроительного завода – да и не только им - снизили зарплату, урезав расценки на труд. Правительство рассчитывало, что советский народ, которому оно создало очередные временные трудности, патриотически поддержит все эти мудрые решения на пути построения коммунизма.
Вместо того, однако, новочеркасские локомотивостроители неожиданно возмутились. Спусковым крючком для волнений послужил издевательский совет со стороны руководства предприятия: «Нет денег на мясо и колбасу, жрите пирожки с ливером». Сей совет по степени сермяжного остроумия вполне можно считать ремейком гламурного высказывания супруги французского короля Людовика XVI Марии-Антуанетты в связи с тем, что чернь требовала хлеба. Королева совершенно искренне и жеманно порекомендовала малоимущим подданным впредь питаться исключительно пирожными. Возможно, знай королева, что эти самые подданные через некоторое время отправят ее на гильотину, она была бы осторожнее на язык. Но история не знает сослагательного наклонения.
Зато с точки зрения КГБ возмущение советских пролетариев было охарактеризовано как «клевета на материальное положение трудящихся», т.е. как бы на самих себя.
Как известно, волнения в Новочеркасске были подавлены войсками и органами госбезопасности. В результате открытия огня по рабочей демонстрации, вышедшей под возмутительным антисоветским лозунгом «Мясо, масло, повышение зарплаты!», с красными знаменами и портретами Ленина, были убиты 23 человека. Еще семь «зачинщиков» расстреляли по приговору самого справедливого в мире суда, а более сотни отправились подумать о своём поведении в лагеря (это к тезису о «хрущевской оттепели», кстати). При Борисе Ельцине все жертвы «новочеркасских» репрессий были окончательно реабилитированы. Однако никто из тех, кто стрелял по людям в Новочеркасске, расстреливал «бунтовщиков» по приговорам суда и выносил эти самые приговоры, к ответственности привлечен так и не был.
В наведении советского порядка в Новочеркасске не последнюю роль сыграл командующий войсками Северо-Кавказского военного округа дважды Герой Советского Союза и Герой Монгольской Народной Республики генерал армии Исса Плиев. А вот его первый заместитель, Герой Советского Союза генерал-лейтенант Матвей Шапошников давить демонстрантов танками отказался и впоследствии был подвергнут преследованиям со стороны КГБ и исключен из партии (при Горбачеве Матвея Кузьмича реабилитировали и в партии восстановили).
Плиеву в том же 62-м и было поручено возглавить будущую группу советских войск на Кубе. У Никиты Сергеевича не возникало сомнений, что столь решительный во всех отношениях полководец не дрогнет, если этой группе придется применить ядерное оружие против США.



БЕЗ АТОМНЫХ СУБМАРИН
Состав группы советских войск на Кубе был определен к концу июня 1962 года. Ядро её должна была образовать 51-я ракетная дивизия Ракетных войск стратегического назначения, формируемая из пяти ракетных полков трёх уже существующих ракетных дивизий. Всего на Кубу предполагалось доставить 36 баллистических ракет средней дальности Р-12 и 24 – Р-14 с термоядерными боеголовками мегатонного класса. Это существенно увеличивало количество советских стратегических ракет наземного базирования, способных обрушить ядерные заряды непосредственно на территорию США. Радиус действия Р-12, стартующих с Кубы, позволял «покрыть» треть территории Штатов, включая Вашингтон, а Р-14 – почти всю их территорию (за исключением не особенно-то и важной Аляски), да ещё и солидную часть Канады.
Все остальные войска должны были прикрыть 51-ю ракетную дивизию от возможных ударов вооруженных сил США и отразить высадку на Кубу американского десанта. Это были четыре усиленных мотострелковых полка, две дивизии ПВО с зенитно-ракетными комплексами С-75 (такие, между прочим, появились и рядом с Балаковом), истребительный авиаполк ПВО со сверхзвуковыми истребителями МиГ-21, отдельная бомбардировочная авиаэскадрилья с фронтовыми бомбардировщиками Ил-28А (носители ядерных бомб), отдельный вертолётный полк, отдельная транспортно-связная авиаэскадрилья и два полка фронтовых крылатых ракет ФКР-1 в ядерном снаряжении. В распоряжение командиров трёх мотострелковых полков должны были поступить неуправляемые тактические ракеты «Луна» - также с ядерными боеголовками.
Более того, в Карибском море планировалось развернуть новый, 5-й флот ВМФ СССР с базированием в кубинских портах. Военные моряки готовы были выделить в его состав 2 лёгких крейсера, 4 эсминца, 12 ракетных катеров и 11 дизельных подводных лодок, включая 7 ракетных проекта 629, вооруженных баллистическими ракетами Р-13 с ядерными боеголовками. Несмотря на ограниченную дальность стрельбы (600 км) и надводный старт ракет (по 3 каждой лодке), находясь у берегов противника такие субмарины тоже представляли серьёзную угрозу для США.
Помимо корабельных сил, 5-й флот должен был иметь береговой ракетный полк с крылатыми ракетами комплекса «Сопка» (могущими нести ядерные боеголовки) и минно-торпедный авиаполк с самолётами-торпедоносцами Ил-28Т.
А вот направить в карибские воды атомные подводные лодки (к этому времени их имелось два десятка, включая носители баллистических и крылатых ракет) командование ВМФ не решилось, хотя таковая возможность и рассматривалась. Но у главкома ВМФ адмирала Сергея Горшкова не было полной уверенности в их эксплуатационной надёжности – ведь опыт по этой части только начали нарабатывать. Слишком свежа была в памяти тяжёлая, с человеческими жертвами, авария ядерной энергетической установки атомного подводного ракетоносца «К-19» проекта 658, случившаяся годом раньше.
Грандиозной операции по переброске войск и ядерного оружия на Кубу присвоили условное называние «Анадырь». Одних только солдат и офицеров предстояло перевезти более 50 тысяч (на самом деле перевезли 43 тысячи). Решение этой задачи было возложено на торговый флот. Министерство морского флота СССР задействовало в операции 85 грузовых и пассажирских судов. По сведениям непосредственного участника тех событий первого зампреда Совмина СССР Анастаса Микояна, только транспортные расходы составили 20 млн. долларов.
Военно-транспортная и гражданская авиация к операции не привлекалась (за исключением доставки в Гавану первых групп офицеров-ракетчиков, прибывших инкогнито на пассажирских Ту-114 и Ил-18). Во-первых, тяжёлых грузовых самолетов типа Ан-22 «Антей» тогда еще не было, а во-вторых, ей пришлось бы садиться для дозаправки на зарубежных аэродромах, в преданности хозяев которых Советскому Союзу уверенность тоже отсутствовала. Последнее подтвердилось - уже после начала кризиса – отказом правительства Гвинеи разрешить для использования в полётах на Кубу аэродром в Конакри, построенный, кстати, под руководством советских инженеров.
7 июля 1962 года Генеральный штаб доложил Хрущёву о готовности войск к погрузке. Перевозку планировалось осуществить за 4 месяца – с июля по октябрь.
Командующий группой советских войск на Кубе генерал Плиев получил профессиональный и личный псевдоним «специалист по сельскому хозяйству Иван Александрович Павлов». Все остальные участники операции «Анадырь» тоже стали «агрономами-зоотехниками», «геологами» и прочими «гражданскими специалистами».



ЗНАЛА ВСЯ ОДЕССА
В портах Балтики, Кольского полуострова и на Чёрном море под покровом ночи и государственной тайны закипела работа по погрузке войск и оружия на транспорты.
Бронетехнику размещали в трюмах, зато автомашины, прицепы и тягачи – на палубе: считалось, что те же ЗиЛ-151 и ЗиЛ-157 вполне могли сойти за мирные грузы. Предназначенные для будущего 5-го флота малые ракетные катера проекта 183Р, прозванные на Западе по-русски «Komar», также крепили на палубах, основательно прикрыв дощатыми футлярами, обшитыми металлическими листами – чтобы содержимое нельзя было «прощупать» инфракрасными приборами. Личный состав, одетый в гражданские костюмы массового китайского пошива, очутившись в портах, выйти за пределы погрузочных площадок уже не мог. И - никаких телефонных звонков (впрочем, мобильников тогда не было и в помине, разве только в фантастических книжках) и писем! А вместе с только-только принятым на снабжение Советской армии облегчённым обмундированием для южных районов (дотоле невиданные хлопчатобумажные рубашки с короткими рукавами, прямые брюки и шорты) конспирации ради загрузили полушубки и валенки. Наверное, чтобы ЦРУ подумало – мол, русские готовят невиданную экспедицию в Антарктиду.
О пункте назначения не оповещались в портах убытия не только военнослужащие перебрасываемых частей вплоть до старших офицеров, но даже сами команды судов, включая капитанов. Цель похода им вместе с начальниками перевозимых воинских эшелонов предстояло узнать уже в море, вскрыв по особому радиосигналу секретные пакеты. Никакого конвоирования военными кораблями не предусматривалось – на самый крайний случай на сухогрузах установили лёгкие зенитные системы, замаскированные фанерными колпаками, и аэростаты заграждения, поднимаемые на тросах лебедками. Реальная эффективность такой защиты стремилась к нулю. А попытки абордажа со стороны противника личному составу предписывалось отражать, используя личное стрелковое оружие. Максимум, на что могли рассчитывать транспорты со стороны ВМФ СССР – так это на единичные дизельные подводные лодки в Атлантике.
Несмотря на меры по обеспечению скрытности погрузки войск, пришлось ещё раз убедиться в непреходящей справедливости иронической поговорки о том, что в России традиционно всё секрет, но ничего – не тайна. Никита Сергеевич потом отметил в своих воспоминаниях: «Вся Одесса знала, что секретно снаряжаются корабли на Кубу. Об этом говорили на Привозе, судачили припортовые торговки».
Первый сухогруз «Хабаровск» с войсками и боевой техникой отправился на Кубу 10 июля из Ленинграда. В тот же день по тому же маршруту вышел из Калининграда грузопассажирский теплоход «Мария Ульянова». А 13 июля из Севастополя туда устремился пароход «Адмирал Нахимов», на борту которого находились штаб 51-й ракетной дивизии, полк связи и взвод охраны. Это был трофейный немецкий океанский лайнер «Berlin» постройки 1925 года, в составе торгового флота Германии регулярно (до 1939 года) обслуживавший трансатлантическую линию Бремерхафен-Нью-Йорк. Да-да, тот самый, что трагически погиб 31 августа 1986 года близ Новороссийска в результате столкновения с зерновозом «Пётр Васёв».
Интересно, что в составе судов Минморфлота, привлечённых к операции «Анадырь», были и полученные в своё время по ленд-лизу от США транспорты типа «Либерти», строившиеся во время второй мировой войны специально для перевозки военных грузов, в т.ч. в СССР.
Безусловно, всё это не осталось незамеченным для иностранных разведок. Суда грузились и выходили в рейс в разных бассейнах почти в одно и то же время. В Датских и Черноморских проливах караваны советских транспортов вызвали чуть ли не столпотворение и, соответственно – у тех самых спецслужб – смутные подозрения насчёт истинных намерений СССР, направившего столь массовую техническую помощь кубинским крестьянам (одесские торговки ведь недаром судачили насчет Кубы). Ну не намечалась же на «Острове Свободы» невиданная битва за урожай сахарного тростника! Западногерманская разведка в своих сводках подчёркивала, что советские суда не заходят в иностранные порты. Эти сводки весьма способствовали трансформации подозрений в формат переполоха.
Причины для него были самые веские: в августе 1962 года рекогносцировочные группы советских ракетчиков на Кубе уже определились с позиционными районами пуска ракет, перечнем и координатами целей на территории США и мощностью ядерных взрывов для их поражения.
На подходе к Кубе советские суда стали объектами пристального внимания кораблей и авиации ВМС США. 25 июля в Гавану прибыло первое судно с войсками – «Мария Ульянова», затем начали приходить остальные.
А 9 сентября в порту Касильда встал на разгрузку сухогрузный теплоход «Омск» с первыми 6 баллистическими ракетами Р-12. СССР приступил к развёртыванию стратегического ракетного оружия на Острове Свободы.



ВСТРЯХНУТЬ АМЕРИКУ
Двумя днями раньше выгрузки первых советских стратегических ракет на Кубе, 7 сентября, газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовало статью, в которой утверждалось о переброске на остров не только военной техники и снаряжения, но и тысяч переодетых советских военнослужащих. С подобными заявлениями выступили и официальные лица США, включая президента Джона Кеннеди. Более того, некоторые американские политики начали обвинять его в непринятии ответных мер, прямо говоря о размещении на Кубе советского ракетного оружия. Действительно, еще 29 августа высотный самолет-разведчик ВВС США U-2 сфотографировал на острове позиции зенитно-ракетных комплексов C-75 (ракета именно такого комплекса сбила U-2 под Свердловском 1 мая 1960 года) и береговых противокорабельных ракет комплекса «Сопка».
СССР же в ответ на это, что называется, принялся «валять Ваньку» в привычном режиме «ТАСС уполномочен заявить». 11 сентября ТАСС выступил с пространным заявлением, в котором, в частности, говорилось: «Мы отнюдь не скрываем от мировой общественности, что мы действительно поставляем Кубе промышленное оборудование и товары, которые способствуют укреплению её экономики и подъему благосостояния кубинского народа. Как известно, по просьбе кубинского правительства в связи с угрозами агрессивных империалистических кругов на Кубу поставляется из Советского Союза и некоторое количество вооружения. Кубинские государственные деятели обратились также к Советскому правительству с просьбой прислать на Кубу советских воинских специалистов… Надо, однако, сказать, что направляемое на Кубу количество советских военных специалистов не идет ни в какое сравнение с количеством посылаемых туда работников сельского хозяйства и промышленности. Правительство Советского Союза уполномочило ТАСС заявить также, что Советскому Союзу не требуется перемещать в какую-то другую страну, например на Кубу, имеющиеся у него средства для отражения агрессии, для ответного удара. Наши ядерные средства являются настолько мощными по своей взрывной силе, и Советский Союз располагает настолько мощными ракетоносителями для ядерных зарядов, что нет нужды искать место для их размещения где-то за пределами Советского Союза».
Последний тезис был совсем уж откровенной ложью. Именно он дал американским «ястребам» риторический аргумент, поставивший две страны на грань развязывания ядерной войны: если СССР завозит на Кубу ракеты с ядерными боеголовками и скрывает это, значит, Советы намерены нанести по Штатам внезапный удар, причем с самой короткой дистанции. Американцы ведь со своей стороны не скрывали, какие баллистические ракеты дальнего действия были развернуты ими в союзных по НАТО странах.
Ну, а дальше в том заявлении ТАСС следовал прямой посыл советскому народу, от которого у многих ёкнуло в груди: «Правительство Советского Союза всё сделает для того, чтобы обеспечить мир и мирное сосуществование со всеми странами. Но не всегда это зависит только от нас… Если агрессор развяжет войну, наши вооружённые силы должны быть готовы для нанесения сокрушительного ответного удара по агрессору. … Советское правительство считает своим долгом проявить в создавшейся обстановке бдительность и поручить министру обороны Советского Союза, командованию Советской Армии принять все меры к тому, чтобы наши Вооруженные Силы были приведены в наивысшую боевую готовность».
Среди первых последствия этого заявления ощутили на себе заканчивавшие срочную службы советские солдаты и матросы, «дембель» которых откладывался на неопределённое время.
4 октября в порт Мариэль вошёл дизель-электроход «Индигирка», совершивший переход из Североморска. В Москве, следившей за переходом «Индигирки» с особым вниманием, вздохнули с облегчением. Ведь в её трюмах находились сотни (в тротиловом эквиваленте) Хиросим – ядерные боеголовки к ракетам Р-12, «Луна» и ФКР-1, ядерные авиабомбы и ядерные морские мины.
Между тем, в пальмовых лесах Кубы полным ходом шло размещение ракет Р-12 на стартовых позициях.
Хрущёв в своих мемуарах так прокомментировал ситуацию с лукавством ТАСС: «Американцы предупредили нас в неофициальном порядке через каналы, которые у нас тогда имелись с президентом Кеннеди и его доверенными людьми, что они знают, что мы устанавливаем на Кубе ракеты. Естественно, мы все отрицали. Могут сказать, что это - вероломство. К сожалению, в наше время данная форма дипломатии сохраняется, и мы ничего нового тут не выдумали, а только воспользовались теми же средствами, которыми пользуется противник в отношении нас… Мы, собственно, добивались того, чтобы Америка встряхнулась и её руководство почувствовало, что такое война, что она стоит у их порога, что поэтому не надо переходить грань, следует избежать военного столкновения».
Именно такой манеры поведения придерживался и находившийся в США знаменитый «мистер «Нет» - министр иностранных дел СССР Андрей Громыко, не поддавшийся на упрёки своего американского визави, государственного секретаря Дина Раска. 18 октября Громыко был принят в Белом доме Кеннеди, у которого уже были сделанные самолетом U-2 фотографии позиционных районов ракет Р-12 на Кубе. Однако президент США ничего не сказал об этом советскому министру, и даже заверил его, что Америка не собирается атаковать Кубу. Ну, а Громыко, прекрасно знавший о ракетах, просто принял заявление Кеннеди к сведению.
Продолжение текста читайте здесь.