Есть в краях заповедно-хвалынских железобетонная примета. Если по трассам вдоль ельников Хвалынского Национального парка стоят пустые машины, значит, пора загружать в багажник корзины с ножами. И ни в коем случае не становитесь рядом с автомобилями бедолаг, что протрясут пустыми кошелками по лесу полдня и возвращаются лишь с прикрытым маслятами донышком.

Искренне мне жаль того, кто сбивает ноги по пересеченным лесам, выискивая редкую рыжую чмокливую шляпку. Нет, маслята вполне охотно растут и в лесах, в засилье покрывала игольчатого, но именно тут исправно шастают целыми ордами грибники-новички, не давая юной поросли и шляпки над землею приподнять. Но мы-то с вами добытчики ушлые, потому едем дальше, не обращая внимания на дилетантов.
Лично я их сердцем чую. В сосновый лесок ли, в густоту посадку никогда не суюсь – по причине уже названной. Другое дело – полянки окрест ельничков, затравленные (ни чем-то подлым отравленные, а лишь травой степною тронутые) и обязательно заласканные нежарко-нежным октябрьским солнцем.
Но трава траве рознь. Пытайте каленым железом – не смогу доходчиво объяснить, почему на этой сотке и глаз суровить не стоит, а на соседней – ступить боишься, потому что знаешь – тут они, родимые, припрятались! Каменистость почвы, травяная густота, даже наклон к горизонту, коли есть такой – из всех этих мудреных слагаемых и приходит незыблемая уверенность в себе-грибодобытчике.

Алексеевка, Старая и Новая Яблоньки, сразу несколько Маз на выбор: Сосновая, Акатная и Труевая, - в их сторону оращают цепкие взоры горожане на пороге плодовитой осени. Изучают перелески в окрестностях сел Хвалынского района, что покорить их раз и навсегда. И покориться самим...

Но даже знать место мало! Масленки и масленушки – грибы сугубо партизанские. Он не кричит тебе издалека, как какой-нибудь глупыха сыроегин, мол, вот он я, ешь меня!
Ребятушки-маслятушки растут себе на уме, открываясь тебе не сразу, не вдруг, а испытывая тебя на измор и водя за нос. Коли хватит тебе терпелки, и не забегаешь ты кабанком-подранком по окрестностям кругами, сшибая в сердцах подростки кустарников, лишь тогда и улыбнется тебе полянка желтыми разводами спор, которые срезанный масленок оставляет от себя будущим поколениям. И вот тут, на первом найденном маслястом и случается обыкновенное чудо!
Вот срезаешь ты, ошалевший от находки, упругую ножку. Заботливо опрокинешь срезом к глазу, надеясь на нетронутость его червивую, улыбнешься тому, что годен грибок для лукошка. И тут-то и поймешь, что голова твоя садовая начинает идти кругом. Под первым покровом травы, совершенно неприметливо-неразличимо, посиживают себе в черноземном чреве братья, сваты и кумовья того грибного персонажа, что сдался уж тебе безоговорно.
Семья – многодетная и крепко слаженная – как цыганский выводок – улыбается тебе горделиво и заносчиво. Мол, тут уж перебродило с десяток взводов вашего брата, на нас и наступали и плевали в бессилье, а поди ж ты, до тебя не находили.
И ты не чувствуешь себя ни вандалом, ни, прости господи, убийцей, когда складываешь шляпко-лапчатых штабелями в свою ношу. Они, твои нечаянные трофеи, уже исполнили сполна свою положенную миссию, разбросали грибное семя, забрали накопленные соки, коими лоснится землица хвалынская и выплеснули в размашистые шляпки, которые, порою, могут вытянуть и до полутысячи грамм.
И пошло-поехало! Как только ты войдешь в резонанс с маслятами, как перестанешь тратить время и силы на обход пустых никчемных земель, знай только тупи ножик, соскребывай без особой пользы чернявый налет с пальцев (лишь дома кое-как поддастся он тебе и вернет натруженным ладоням опрятность) и вкушай счастье, которому сравниться, право, не с чем.
Ведро-другое-третье полнехоньки, и ты томишься уж новой думой: хватит ли дома банок-крышек под соленьица, успеешь ли к ночи все обработать да уварить.
И ты заставляешь себя уйти от облюбованных неприметных полян, с ехидной снисходительностью проезжаешь мимо машин горе-грибников, что ходят друг за другом толпами по лесу. Чуть театрально выдержав паузу, с нарочитой неспешностью выносишь мимо соседского любопытства кряхтящие от нош корзины, с деланным безразличием, мол, подумаешь, чай и не столько собирали, разгибаешь занывшую вдруг поясницу и понимаешь: сейчас и сегодня, в разгар желтолистой поры, когда день кормит месяц, ты сделал все, что мог.
Зима, разрази громы все кризисы, придет не пустостолой, будет что поставить в глиняной чашке и на край столешницы и на центр.
Так что, милости просим, коль совсем загрустится-закризиснится, сквозь сугробы и вьюги пожалте к нам в Хвалынск – помаслятничаем да побалагурничаем в ожидании весеннего солнечья.