История... События, надежно укутанные одеялом десятилетий...
Взамен нам остаются лишь документы и воспоминания очевидцев. Однако и те, и другие бывают подчас субъективными, эмоциональными.
Как узнать правду?
И нужна ли она, эта правда?
В общем, краеведам не позавидуешь...

КРУГИ ПО ВОДЕ
В газете «Суть» за № 21 от 22 мая 2018 года появилась публикация «Камень преткновения» местного краеведа Юрия Каргина. Речь шла об арагоните, найденном начальником управления «Жилстрой» Николаем Лаврентьевичем Стряпчевым близ Балакова в Березовском каменном карьере в середине 70-х годов прошлого века. В общем, камень был брошен, и пошли круги по воде…
Основных мыслей две. Первая: арагонит – не арагонит вовсе, а обычный кальцит. Вторая: Николай Стряпчев – растратчик, злоупотреблявший доверием своего непосредственного начальника и справедливо поплатившийся за это партийным билетом и местом работы. Основание для таких выводов – статья в газете «Правда» за 28.05.1983 года под интригующим названием «Чужое имя», перепечатанная балаковской многотиражкой «Строитель коммунизма» объединения «Саратовгэсстрой».
Самое интересное, что на момент выхода статьи Юрия Каргина, примерно в это же самое время группа ветеранов выступила с инициативой увековечить имя Николая Лаврентьевича Стряпчева, разместив на здании бывшего «Жилстроя» именную мемориальную доску.
Звонки в редакцию начались сразу же... Люди, лично знавшие Стряпчева, работавшие с ним, почувствовали себя оскорбленными до глубины души.

ЧТО НАШЛИ В БЕРЕЗОВСКОМ КАРЬЕРЕ?
Первый мой собеседник – Виктор Алексеевич ТВЕРДОХЛЕБОВ, бывший руководитель той самой экспериментальной мастерской по работе с арагонитом.
Большой, основательный, он живет в своем доме в Подсосенках. Для пенсионера – самое оно: природа, спокойствие…
– Я пришел в «Жилстрой» в 1965 году главным механиком. Когда уже заканчивали строить гидростанцию, стали думать, чем и как ее отделывать. Начальник строительства Николай Максимович Иванцов принял решение использовать новые материалы, чтобы сделать Саратовскую ГЭС показательно красивой. А Стряпчев как раз и был энтузиастом новых строительных технологий, материалов… Вообще, в части отделочных материалов и работ Николай Лаврентьевич в те годы был, наверное, самым сильным специалистом.
Недалеко от Пугачева находится Березовский карьер. Там добывали кальцит и делали из него щебенку для строительства ГЭС. Каждый день на стройку оттуда приходило по 20–30 полувагонов щебня, так что объемы работы с камнем были очень значительными… В общем, Николай Лаврентьевич побывал там и совершенно случайно увидел глыбу минерала, совсем не похожего на кальцит. Это оказался как раз арагонит.

– Так все же Стряпчев нашел кальцит или арагонит?
– Вот смотрите, – показывает Виктор Алексеевич. – Эта ваза – из кальцита. Видите, какой материал? А вот эта уже из арагонита. Совсем другой минерал! Они вообще разные. Приезжали доктора наук, смотрели, делали химические реакции. Говорили, да, это арагонит, но не совсем как бы «созревший». Так что мы спокойно использовали между собой это название. А когда делали экспозицию наших изделий на ВДНХ, она так и называлась – «Изделия из арагонита». За нее, кстати, были награждены медалями: я – бронзовой, а Стряпчев – серебряной. Мы ведь первыми стали использовать такой камень для нужд строительства. Можно сказать, из щебня делали такие прекрасные вещи.
Помню, мы выезжали в карьер и просили тогдашнего директора, Медведева Николая Ивановича, не взрывать глыбы арагонита. Говорим, если увидите жилу, аккуратно ее достаньте… Люди, конечно, были недовольны, но шли навстречу. Тут только заслуга Максакова и Стряпчева. Это же была экономия! Мраморы для отделки везли со всей страны, так они в копеечку вставали! Мрамор стоил, предположим, 20 рублей за квадратный метр, а наш арагонит –
5-6 рублей. Точные цены я, конечно, не помню, но разница была ощутимая…

– Как-то просто все получается. Ни тебе поисков, ни геологоразведки…
– А тогда все делалось просто и быстро, без лишней волокиты. Город развивался, строительство шло невиданными масштабами. Да и карьер был наш, «Саратовгэсстроя», какие тут бумаги…
Так вот, в «Жилстрое» у нас были умельцы, которые соорудили распиловочный станок. И Стряпчев меня пригласил помощником, руководить этим новым цехом обработки камня. Моя должность называлась «старший инженер», потому что на строительстве не бывает начальника цеха. Тем более что поначалу это была просто распиловочная мастерская. И нам было совершенно неважно, как называются камни, которые мы распиливаем. Мраморный цех – и точка. А в основном делали панели из доломита. Ну и из арагонита тоже. Понимаете, тогда гораздо важнее было как можно быстрее и красивее отделать ГЭС. А названия – дело последнее.
Специалистов набирали совершенно отовсюду – шлифовщиков, камнерезов… Помню, даже ездил на Урал. Там в тайге отшельником жил некий Столяров. Это был просто уникальный механик-самоучка, который когда-то конструировал станки для обработки природного камня. Он нам очень помог, ведь мы шли словно вслепую.
Стряпчев, можно сказать, буквально жил в нашей мастерской, лично контролировал качество получающихся изделий. Допустим, перепад в толщине плит до 1 мм – это еще нормально. Но если чуть больше – все, жди беды… Приедет, посмотрит, увидит превышение – и началось… Бракованные плиты молотком колотил, матерился! Он учил нас работать правильно, хорошо и качественно. Все ведь делалось для строительства гидростанции, чтобы она была у нас самая красивая! Повторюсь, никаких шкурных дел там и быть не могло, Николай Лаврентьевич не такой человек был!
Мы же ничего не продавали в частные руки. Разве что какой-нибудь брак могли домой унести. Весь камень был под строгим учетом. Да и время было другое… Кому эта плита была нужна? Так, разве что принести ее домой и использовать в качестве гнета при засолке капусты.

ТАЙНА АРАГОНИТОВОЙ КОМНАТЫ
– Вернемся к арагониту. Ведь в вашей мастерской делались из него и разные изделия, не только отделочная плитка.
– Делали шахматные столы, точили и фигурки. Сделано было три комплекта – один отвезли Брежневу (правда, дальше приемной не пустили), другой подарили тогдашнему чемпиону мира Анатолию Карпову, а третий, по-моему, ушел в Хвалынский краеведческий музей. И начали делать эти поделки – вазы, вазоны, кубки, столики, балясины, панно, панели… Хочу сказать, что никуда это добро не уходило, не продавалось и не разбазаривалось. Знаете, ни у Стряпчева, ни даже у самого Максакова не было никаких изделий. Я бывал у них дома и могу об этом заявить совершенно точно. Они были люди такие, что все – на стройку.

– А вот эта история с полетом наших камней в космос…
– Да, подарили космонавтам два кусочка арагонита. И когда «Союз-24» стартовал, на его борту были наши балаковские камни. Мы потом встречались с этими ребятами, приезжали к ним в Звездный Городок в гости. Ну, выпивали, конечно… Вот у меня от бортинженера «Союза», Юры Глазкова, подписанный конверт, фотографии Земли из космоса, а это – гаечный ключ с орбиты. Подарил мне его в качестве сувенира…

– Юрий Каргин в упоминаемой статье рассказывает, что работники «Жилстроя» незаконно производили отделку арагонитом бывшей дачи Сталина «Мюссера». Вы там бывали?
– В Гаграх строили для министерства энергетики пансионат, и мы занимались его отделкой. Неподалеку от него находится эта «Мюссера». Мы с Николаем Лаврентьевичем приезжали туда. Вот, кстати, фотография, где мы со Стряпчевым рвем мандарины как раз на этой даче. Но я не видел, чтобы там что-то делали наши работники.

– Из ваших слов можно понять, что экспериментальная мастерская была вполне легальным предприятием. И все же ее существование поставили Стряпчеву в вину. Как же так?
– Думаю, это потому, что у Стряпчева начался конфликт с Александром Ивановичем Максаковым. Подробностей не знаю, но говорили, будто Максаков что-то приказал, а Николай Лаврентьевич заерепенился. И все. Пошло противостояние, а потом и все эти события, в результате которых Стряпчева уволили… Меня тоже таскали и в партком, и в профком, и в прокуратуру. Все пытали, чтобы я сказал им хоть что-то о Николае Лаврентьевиче, чтобы ему могли голову открутить. Но мне сказать было нечего. Так что я и с Максаковым до последнего сохранял довольно неплохие отношения.

АРАГОНИТ (назван по местности Арагон в Испании, где впервые был обнаружен) – редкостный природный минерал, ценный поделочный декоративный камень. По своим структурно-декоративным и физическим свойствам равноценен минералам типа оникса и янтаря.
АРАГОНИТ является главным составляющим веществом жемчуга (92%).
Цветовые разновидности – молочно-белые, медово-желтые, цвета какао, перламутровые, янтарные, коричневые, черные. При просвечивании черных разновидностей АРАГОНИТА цвет их – рубиновый.

– Куда же делось все это арагонитовое богатство?
– После «Жилстроя» я одно время работал заместителем начальника управления комплектации «Саратовгэсстроя». Вот именно туда и вывезли все изделия, которые складировались в «Жилстрое». Там было больше 100 единиц! Я сделал опись всего этого богатства и больше никогда его не видел. Думаю, все давно продано. Вещи-то красивые, ценные. Одна ваза нынче стоит, наверное, не меньше 30–50 тысяч рублей!

– И все же что побудило вас позвонить в редакцию?
– Я недоволен тем, что испачкано честное и доброе имя человека, которого знал много лет. Считаю, это крайне несправедливо по отношению к Николаю Лаврентьевичу Стряпчеву. Это был Человек с большой буквы, влюбленный в Балаково! Он прошел две войны, награжден орденами и медалями, лауреат Государственной премии, заслуженный строитель РСФСР! Разве это ничего не стоит? Стряпчев сделал столько всего доброго для города, для простых людей…
Статья написана так, словно этот цех – какая-то блажь Стряпчева. Ничего подобного! У нас не было никакого криминала, о каком говорится в статье! Мы 10 лет работали на благо строительства ГЭС, а оказывается, все было не так! И эта статья очень неприятная! Очень…

СТРЯПЧЕВ И Ко: БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ
Инициатором того, чтобы увековечить память Н. Л. Стряпчева, был почетный гражданин города Балаково, председатель совета ветеранов «Саратовгэсстроя» Альберт Васильевич МОРОЗОВ. В управлении «Жилстрой» он проработал 30 лет – каменщиком, бригадиром, мастером, прорабом, а потом освобожденным секретарем парторганизации. Ему слово:
– В 1981 году состоялось заседание парторганизации «Саратовгэсстроя». Стряпчева исключили из партии, выгнали с работы, а мне, как секретарю, был объявлен строгий выговор с занесением. Чуть позже появилась и та самая статья в «Строителе коммунизма», где было сказано, что Стряпчев заелся, не подчиняется… Причем до этого заседания 8 лет все было нормально! Думаю, все из-за арагонита. То ли кто-то позавидовал, то ли кому-то не понравилось, что у Николая Лаврентьевича появились покровители в Москве… А может, просто начала меняться власть… Понимаете, арагонит – лишь часть всей работы Стряпчева на посту директора «Жилстроя»! Ведь основной вид деятельности предприятия – строительство жилых домов и объектов соцкультбыта. Мы сдавали в год свыше 100 тысяч квадратных метров жилья! Плюс параллельно в 3 смены вкалывали на строительстве самой ГЭС. Весной 1981 года Стряпчев сдает здание администрации, а уже осенью его исключают. Парадокс!
Спору нет, между Стряпчевым и его непосредственным руководителем – начальником «Саратовгэсстроя» Максаковым произошли разногласия. Стряпчев готовил большую выставку изделий из арагонита, намеревался показать ее правительству, чиновникам из ЦК. Наверное, Максакову эти события не очень понравились – слишком много внимания подчиненному. Ну еще и «доброжелателей» у Николая Лаврентьевича всегда хватало. Он же был кристально честный человек и всегда выступал против нечистоплотности! Разумеется, это многим не нравилось. Вот и нашептали директору, настроили его… И начался весь сыр-бор – Стряпчев то, Стряпчев се…

– …и в итоге Стряпчева убрали. А что было потом?
– Потом Стряпчев очень сильно заболел. Как только поправился, его забрал к себе Леонид Борисович Бутовский – в то время директор строящегося химзавода. И они стали создавать мраморное производство, такое же, как в «Жилстрое». Это еще один штрих к портрету Николая Лаврентьевича. Ему уже восьмой десяток шел, а он работал! Потому что ему просто необходим был дополнительный доход, чтобы выжить. А после прочтения статьи Каргина складывается впечатление, будто Стряпчев ворочал огромными ресурсами и суммами денег. Так вот, ничего этого не было.

УВИДЕТЬ ПАРИЖ И УМЕРЕТЬ?!
В разговор вступает Валентина Георгиевна ИСЛЕНТЬЕВА. Ее покойный супруг Аркадий Константинович Ислентьев, ныне почетный гражданин БМР, возглавлял управление «Жилстрой» с 1982 по 1988 гг., после увольнения Стряпчева. А потом и его «ушли».
– Бутовский забрал к себе и Ислентьева тоже. А потом там было образовано предприятие «Мозаика», которое он возглавил. Вместе со Стряпчевым они попытались возродить обработку арагонита и даже начали собирать новую выставку взамен утерянной. У Николая Лаврентьевича это вообще была идея фикс! Он просто мечтал, чтобы в музее была постоянная арагонитовая экспозиция, чтобы люди могли приходить, смотреть, любоваться и испытывать гордость за Балаково. Потому что арагонит – это уникальный камень, его месторождений в мире – по пальцам пересчитать.
И вот экспозиция была готова. Ее собирались повезти во Францию. Надо сказать, что Стряпчев уже был серьезно болен, и эта поездка во Францию была организована, в общем-то, именно ради того, чтобы показать Николая Лаврентьевича хорошим врачам. Но он не поехал… Я лично тогда ему звонила, уговаривала… Но он узнал, что выставка превратится в продажу экспонатов, и наотрез отказался от поездки: «Я не смогу видеть, как все распродается… Я этого не переживу». А через год его не стало. И тут выходит вот такая статья! Представляете наше состояние? Почему вдруг спустя столько лет кому-то понадобилось испачкать достойного человека?
– Человек столько сделал для города, для всего строительного объединения, а никому практически не известен, – продолжает рассказывать Альберт Васильевич Морозов. – Его помним только мы – те, кто с ним работал. Это неправильно! Ведь когда Максаков его убирал, убрали и саму память о нем! Почти нигде нет его фотографий, почти нигде нет упоминаний о нем, о его заслугах…
Понять боль и горечь этих людей легко. Когда рассказывают о Стряпчеве, их лица светлеют! Он и правда был замечательным человеком, сильно увлеченным, требовательным и очень благодарным.
И он открыл людям арагонит. Прекрасный минерал волшебных, теплых оттенков…
Очень жаль, что до наших дней не дожила ни одна из двух коллекций, которые создавал и собирал Николай Лаврентьевич. Увы… Время не щадит не только людей. Оно перемалывает даже уникальные выставки. Приоритеты поменялись. Все, что можно продать, сразу же беспощадно продается.
А злодеем в этой арагонитовой истории почему-то был назван именно тот, кто бескорыстно служил народу и своей малой родине… Между прочим, за открытие месторождения арагонита Н. Л. Стряпчеву было присвоено звание «Отличник разведки недр СССР».

В публикации использованы материалы из личных архивов В. Г. Ислентьевой и
В. А. Твердохлебова. Редакция газеты «Суть» благодарит Валентину Георгиевну и Виктора Алексеевича за предоставленные документы.


Начальнику управления
«Жилстрой» «Саратовгэсстроя»
заслуженному строителю РСФСР
тов. Стряпчеву Н. Л.
При осмотре карьера и предварительном изучении отобранных образцов в лабораториях СГУ им. Н. Г. Чернышевского нами установлено следующее:
Открытое Вами местонахождение действительно представлено скоплениями достаточно редкого минерала – АРАГОНИТА… Цвет – медово-желтый до янтарно-желтого, блеск – стеклянный до жирного. Твердость по шкале Мооса – около 4, минерал довольно хрупкий… В отличие от кальцита порошок этого минерала при кипячении в растворе нитрата кобальта приобретает лиловую окраску.
Обращает на себя внимание тот факт, что в таких размерах обнаруженное скопление АРАГОНИТА является уникальным и единственным в Советском Союзе.
Заведующий кафедрой общей геологии
доктор геолого-минералогических наук,
профессор А. В. ВОСТРЯКОВ

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА № 269
заседания научно-технического совета Нижне-Волжского
территориального геологического управления
по рассмотрению результатов проверки заявки
тов. Н. Л. Стряпчева и направления геолого-разведочных работ
с целью выявления сырья для производства
декоративных облицовочных материалов
6 ноября 1975 г.
г. Саратов
Научно-технический совет ОТМЕЧАЕТ:
Проверка заявки тов.
Н. Л. Стряпчева на открытие месторождения АРАГОНИТА осуществлена путем обследования выходов коренных пород в добычных уступах действующего карьера на Ново-Березовском месторождении доломитов и бурения поисковых скважин...
Научно-технический совет ПОСТАНОВЛЯЕТ:
Считать, что работами по проверке заявки Н. Л. Стряпчева подтверждено наличие месторождения АРАГОНИТА, обладающего высокими декоративными свойствами.
Председатель Н. МИЗИНОВ