Диоксинчику с утреца не желаете? Или профилактические “газовые атаки“
Каждое утро в 7 утра две подруги Людмила Долгополова и Людмила Сухих делают длительную пробежку по Балакову мимо Больничного городка, бывшего кирпичного завода к новому мосту и обратно.
Но в последнее время утренние спортивные занятия превратились для них в настоящее испытание на прочность. Причина всему - нестерпимое зловоние, которое исходит с территории больницы. Женщины сообщили, что это происходит уже не первый год, но в последние месяцы ядовитый запах в этом районе стал особенно сильным. Мы встретились прямо на набережной канала напротив Больничного городка. Запашок и впрямь стоял такой, словно мы оказались на дымящейся свалке. Без труда отыскали и источник вони: оббитый синим металлическим сайдингом контейнер с еще дымящейся трубой.
- В больнице что-то жгут, жгут ежедневно или точнее сказать каждую ночь. Скорее всего, это пластик, потому что только при сжигании пластмассы образуется такой специфический едкий запах. Его ни с чем не перепутаешь. Мы просто задыхаемся, когда пробегаем этот участок. Хорошо, когда есть ветер и эту гадость разносит в стороны. Но в безветренную погоду происходит что-то страшное. Летом тут порой стоит такой смог, что хоть топор вешай! Но если раньше вонь была не такой сильной и это случалось периодически, то в последние месяцы хоть караул кричи. Распространяется этот смог вдоль всей набережной, иногда даже до «Космоса» доходит. Скорее всего, в больнице стали сжигать больше отходов. Как можно делать такое в центре города, да еще на территории больницы? Кто разрешил сжигать отходы? – возмущается Людмила Долгополова
- Нас просто травят диоксидами и другими токсичными веществами, которые выделяются при горении пластмассы. Насколько они опасны, наверное, нечего и говорить, все знают. Эти токсичные вещества идут на всю округу, и на жилгородок. А у моей знакомой сын инвалид, они как-то гуляли здесь на канале, и у него случился приступ астмы. Я хотела пожаловаться по телефонам горячей линии Ростехнадзора, которые нашла в Интернете. Но по одному вообще невозможно было дозвониться. А по телефону юрпомощи у меня спросили: «а вам от этого что?». То есть для принятия мер нужно, чтобы человек отравился и слег в больницу? – возмущается Людмила Сухих.
К нашему разговору присоединились Татьяна Геннадьевна Соловьева, Надежда Николаевна Мартемьянова, Геннадий Михайлович Троилов и многие другие местные жители. Все они в один голос подтвердили, что почти ежедневно чувствует запах гари. Не откладывая в долгий ящик, мы вместе с балаковцами отправились в горбольницу.
Тайна засекреченного контейнера
- Никакого пластика мы не сжигаем. Мы сжигаем медицинские отходы класса Б – это кровавые бинты, одноразовые простыни и прочие медицинские материалы и инструменты, части тканей, органов, образующиеся при проведении операций. Делается это все абсолютно законно, у нас есть для этого все разрешительные документы, - заверила нас заместитель главврача по хозчасти Инна Острошенко. - Сжигание происходит в специальной муфельной печи. Цикл ее работы 4 часа, сначала она минут 20 разогревается до 700 градусов. Потом у нее срабатывает клапан, и она начинает сжигать отходы при 750-800 градусах.Запаха никакого быть не может. Если и есть небольшой, то из-за сгорания солярки в момент разогревания. В ближайшее время мы будем объединяться с роддомом. А там есть инсинераторная установка на газу. Так что, свою мы законсервируем.
Инна Владимировна свято верит (или делает вид, что верит), что их муфелька (как она ласково называет печь) не может отравлять воздух. По нашей просьбе она провела нас к этой самой печи, расположенной с тыльной стороны больничного городка прямо впритык к забору. Однако контейнер оказался закрыт на навесной замок. Зам главврача рассказала, что единственный оператор, который обслуживает муфельку, работает в вечернее время и сжигает за раз порядка 50 кг. отходов. На наш вопрос, почему из трубы до сих пор то и дело идет небольшой дымок, она заявила, что печь остывает, ведь температура разогрева очень большая. То есть за 14-15 часов печь не успела остыть?! И это при том, что ночами термометр опускается до -2-5? Как-то с трудом в такое верится. Рядом с муфелькой находится закрывающийся мусорный контейнер с большой надписью «Отходы класса Б». Наша попытка открыть и сфотографировать содержимое контейнера вызвало у Инны Владимировны самую настоящую панику. Она категорически запретила нам снимать, заявив, что у нас на это нет прав (?!). Мы все же успели заглянуть внутрь и увидели там пакеты набитые самыми разными отходами из операционного блока. Почему содержимое контейнера является тайной, мы так и не поняли. На помощь Острошенко подоспел еще один сотрудник больницы, который стал в настойчивой форме убеждать меня в нецелессобразности делать фотоснимки. Он был очень озабочен моим здоровьем: открывая контейнер, я могу заразиться!
Понятно, что сотрудники учреждения в данном случае защищают честь мундира своей больницы, доказывая нам, что все у них тут замечательно, а мы пришли и раздуваем скандал на ровном месте. Но делать из нас полных идиотов и на голубом глазу утверждать, что никаких ядовитых запахов нет — это уже перебор!
Самое интересное, что в 4 часа дня Долгополова и Сухих прогуливаясь по набережной увидели, что муфелька раскочегаренная, словно паровоз работала на всех парах. Дым валил не только из трубы, а из всех щелей! Видимо, после нашего визита, в больнице решили спешно уничтожить содержимое того самого контейнера. И не только его. По сведениям нашего инсайдера, сюда на утилизацию свозят медицинские отходы класса Б из всех лечебных учреждений города! Именно этим объясняется усиление ядовитого запаха в этом районе. Простая логика подсказывает: не могут 50 кг. отходов быть причиной такой сильной и такой продолжительной по времени «газовой атаки». Конечно, мы можем только предполагать, что это так. Однако достаточно просто зайти в интернет и поинтересоваться, что такое муфельная печь, и как она работает, чтобы еще больше засомневаться в правдивости красивой истории, рассказанной нам Инной Острошенко.
Муфелька, муфелька, встань к нам передом...
На самом деле при утилизации медицинских отходов в специальных высокотемпературных печах - инсинераторах никаких ядовитых газов выделяться не должно. Если, конечно, отходы проходят полный цикл утилизации, то есть сжигаются в топке- крематоре, а потом еще подвергаются обработке в камере дожигания. На выходе в таком случае получается безопасный стерильный пепел, а из трубы выходит экологически чистый бесцветный газ. Если же руководство учреждения сэкономило и закупило только один крематор (топку для биологических отходов), то этого недостаточно для того, чтобы опасные отходы полностью разлагались. В этом случае вторичные - токсичные газы не утилизируются, а просто выбрасываются в атмосферу. Температура в 750-800 градусов слишком мала для этого, для полноценной утилизации нужна температура в два раза выше. Возможно, в этом и кроется причина той нестерпимой вони жженой пластмассы, которую почти каждое утро ощущают жители жилгородка.
Если же горбольница закупила полноценную инсинераторную печь, то тогда возникает вопрос: почему балаковцы страдают от ядовитых газов? Возможно, дело в том, что печь за 4 года эксплуатации уже начинает давать сбои и нуждается в ремонте? Или дело в нарушении технологического цикла? Надеемся, что после выхода этой статьи чиновники от медицины дадут нам развернутый открытый ответ на этот вопрос. И мы узнаем, что же на самом деле представляет собой синий контейнер. Есть ли там муфельная печь, какая она, какой объем отходов на ней перерабатывается и какие разрешительные документы для этого имеются.
По большому счету жителям не важны тонкости процесса утилизации отходов или особенности конструкции муфельки, которую приобрели в больнице. Балаковцы хотят одного — дышать чистым воздухом. Но наплевательское отношение к их правам, к их здоровью и окружающей среде со стороны руководства горбольницы заставляет людей во все эти тонкости вникать. Они уже обратились в Роспотребнадзор с требованием провести проверку. Терпеть «газовые атаки» в центре города, и каждый день подвергать свой организм опасности у них больше нет сил.