Как-то не вяжутся два совершенно разных по эмоциям слова: юбилей и смерть. Но у нас сложилось отмечать не только «круглые» дни рождения знаменитых людей, но и «круглые» дни их кончины.

Сегодня есть причина вспомнить о купце-миллионере из Балакова Анисиме Михайловиче Мальцеве, который скончался 105 лет назад, 10 февраля (по ст. стилю - 23 февраля по новому) 1914 года. Ему было всего 57 лет, и покинул он сей бренный мир неожиданно для всех. Рано утром собрался проехать с инспекцией по своим многочисленным заволжским хуторам, прилёг после завтрака и уже не встал: умер от кровоизлияния в мозг.

Его короткая биография впервые помещена в «Балаковской народной энциклопедии». Однако спустя несколько лет после её выхода я обнаружил в газете «Саратовский листок» несколько публикаций, посвящённых смерти и похоронам Мальцева и существенно дополняющих его образ.

«Покойный пользовался большой популярностью и уважением, но заслужил это не только благодаря своему колоссальному состоянию, а, главное, своим индивидуальным качествам, – писал корреспондент. – Прежде всего, это был чрезвычайно мягкий и добрый человек, отзывчивый на чужие нужды. Можно смело сказать, что ни один человек, который обращался к нему с просьбой о помощи для себя лично или для других, не уходил неудовлетворенным. Он умел это как-то так делать, что просящий не испытывал известного чувства неловкости просить помощи.

В благотворительности покойного не было показной стороны. Он, делая добро, никогда не думал ни о каких наградах. Он делал это просто по душе».

Слава о душевной доброте Онисима (так писалось тогда его имя) Михайловича распространилась далеко за пределы Самарской и Саратовской губерний. На его смерть откликнулась даже главная газета российских промышленников «Голос Москвы». В статье-некрологе отмечено несколько фактов, которые не были известны в балаковском краеведении:

«Балаковские старожилы помнят голодный год в конце прошлого столетия, когда О.М. с братом П.М. приютили в Балакове несколько тысяч голодающих из разных мест губернии и кормили за свой счёт, причём одной баранины за зиму было скормлено более 40 000 пуд.

Особенно охотно помогал О.М. учащимся, и на его счёт, неведомо для других, воспиталось и окончило курс много молодёжи, из которой теперь можно назвать лиц, занимающих высокие посты в судейской и административной деятельности в провинции и столицах. На больницы, богадельни и школы у него отказа не было.

В память 17 апреля 1905 г. (этой датой отмечен знаменитый Указ Николая II о веротерпимости – Ю.К.) О. и П. Мальцевы и их родственник Н.А. Бугров в Ессентуках основали свою знаменитую санаторию для лиц всех христианских вероисповеданий, получающих вне государственной службы менее 600 р. в год.
Единственным из Мальцевых остался теперь П.М., старший брат О.М., известный библиофил, собравший огромную коллекцию рукописей и старопечатных книг.

Кроме огромного хозяйства на хуторах, которое О.М. вёл единолично, он отдавал всё свободное время сооружению величественного старообрядческого храма в Балакове, который по проекту и под наблюдением академика Ф.О. Шехтеля уже закончен, и в этом году предполагается его освящение.

В продолжение 6 лет О.М. приобрёл за огромные деньги несколько сот драгоценных дониконовских икон, которые будут храниться в этом храме-музее».

Когда я собирал материалы для «Балаковской народной энциклопедии», мне попал в руки документ, который хранится в Саратовском художественном музее им. Радищева и в котором упоминалась удивительная мальцевская коллекция икон. Тогда я думал, что это какая-то ошибка или предположение: Паисий Мальцев-то собирал книги. И вот подтверждение: такая коллекция была. И кто бы мог подумать, что её собирал более прагматичный Анисим. Вероятно, он хотел, чтобы храм, который строился на его деньги, отличался уникальностью не только своей архитектуры, но и своего внутреннего убранства.

Не случайно в надгробной речи сын известного старообрядческого миссионера белокриницкой иерархии Перетрухина в главную заслугу покойному ставил то, что он возвёл церковь, которая «поразит мир».

В последний путь добродетеля (кстати, хоронили Анисима Мальцева в день его именин) провожал почти весь город. Приехали гости из Саратова, Самары и Москвы. Среди них – белокриницкий архиепископ московский Иоанн с хором певчих с Рогожского кладбища (московской резиденции белокриницкой иерархии), ещё два епископа и 20 священников.

Сначала была отслужена литургия в старообрядческой молельной, которая находилась в нескольких десятках метрах от строящегося храма и куда, из-за малой её вместительности, впускали только по специальным билетам. Потом в ещё не освящённом Троицком храме состоялось отпевание. Вот как описывал это корреспондент «Саратовского листка»:

«Церковь была переполнена народом, и всё-таки масса его не имела возможности попасть. Отпевание продолжалось более двух часов. Произнесли надгробные речи все три архиерея и местный священник. Архиепископ, к сожалению, говорил так тихо, что его могли слышать только лица близ него стоявшие. Саратовский епископ Мелетий произнес простую, очень задушевную речь, сам плакал и заставил плакать многих из народа. Трогательно было и слово местного священника».

После отпевания огромная похоронная процессия двинулась к старообрядческому кладбищу. Шли медленно, потому что часто останавливались, чтобы отслужить литии (чтение молитв).

За гробом везли 58 венков, среди которых было много серебряных, а не серебряные поражали своими размерами и роскошью. Из надписей выделялась «Мир праху твоему, редкой души человек». На венке от местного городского управления была надпись «Первому избраннику городского общественного самоуправления от городских уполномоченных».

На кладбище тоже были произнесены надгробные речи. Одну из них произнес ветеринар и корреспондент «Саратовского листка» Михаил Карнеев:
«Возможно, что место его, как миллионера, у нас пустым не останется, потому что ведь деньги – дело наживное. Но дождемся ли мы, чтобы у нового миллионера была такая же, редкая по своей доброте душа, какая была у покойного, – это весьма сомнительно, потому ведь добрую душу “нажить” нельзя, а с ней нужно родиться. И счастлив тот человек, которого Бог наделил такой душой, потому что с ней не только жить легко, но и умирать не страшно».

После похорон были устроены поминальные обеды: для бедных – в Народном доме – на 1500 человек, для купечества и чиновничества – в коммерческом клубе – на 200, для белокриницкого духовенства, служащих и близких – на дому. Все дни после смерти Мальцева щедро раздавалось подаяние: и не только хлебом и деньгами, но даже «ситцами, материями и прочим товаром». В течение 40 дней бесплатными обедами было накормлено более 30 тыс. бедняков.

Православные прихожане тоже хотели, чтобы в их церквях были отслужены панихиды по уважаемому купцу, но самарский архиерей не разрешил отдавать такие почести старообрядцу-«сектанту». И это несмотря на то, что Мальцевы немало жертвовали и на строительство православных храмов (например, в селе Давыдовка Николаевского уезда).

«Местные священники в недоумении, а затем ещё и были в нерешительности: идти ли им на поминальный обед, на который они получили приглашение? Однако, по зрелом размышлении, было решено на обед отправиться. Таким образом вышло, что молиться за сектанта православным воспрещается, но помянуть его душу обедом не возбраняется», – писал «Саратовский листок».

Мальцева похоронили в семейном склепе. Его прах и прах его родственников (каких, еще предстоит выяснить) предполагалось перенести в храм, когда он будет достроен и освящён, в специальную усыпальницу под церковью. Однако о перезахоронении ничего неизвестно. Старожилы об этом событии никогда не упоминали. Балаковская история сохранила только рассказы о том, как, вскоре после пролетарской революции 1917-го года, кладбище и фамильный склеп Мальцевых разорили, а надгробные плиты и памятники наиболее «рачительные» хозяева растащили по дворам…