Сотрудники обанкротившегося «Саратовгесстроя» в полном отчаянии. Вот уже пять лет 662 человека обивают пороги кабинетов сильных мира сего, пишут письма во все инстанции, приходят на встречи с прокурорами, депутатами, конкурсными управляющими, представителями исполнительной власти, участвуют в судебных разбирательствах, регулярно звонят на прямую линию самому президенту России. Но примерно половину своих честно заработанных денег, а это порядка 32 млн руб., они так и не могут вернуть.

Эти долги образовались в 2015 году. Последние месяцы своего существования «Саратовгесстрой», в отношении которого еще с 1 октября 2014 г. началась процедура банкротства, хромал на обе ноги, и строители работали за спасибо в надежде, что им вот-вот выплатят причитающиеся деньги. Первый арбитражный управляющий Алексей Варыгин клятвенно заверял, что долги по зарплате будут погашены в полном объеме. В этом, казалось бы, и сомнений быть не могло. Богатейшая строительная компания, имеющая такие огромные активы движимого и недвижимого имущества, десятки миллионов рублей задолженности по сделкам с контрагентами, в принципе не могла быть неплатежеспособной. Но, видимо, логика простых работяг не совсем совпадает с логикой руководства обанкротившейся компании и тех должностных лиц, которые обязаны блюсти интересы потерпевших.

Через год на смену Алексею Варыгину пришел новый конкурсный управляющий Виктор Марков. Новые встречи, новые обещания, новые судебные иски. На многочисленных встречах работников с Виктором Константиновичем и сотрудниками прокуратуры им рассказывали о титанических усилиях, которые предпринимаются для возврата денег. Но в конечном итоге до работников «Саратовгесстроя» доходят копейки. Да и то не до всех. Кто-то действительно получил по 10–20 тысяч рублей, а кто-то вообще ничего. Рабочая Людмила Чернова, например, получила 19 тысяч из причитающихся ей 120, а начальник планового отдела Наталья КОРОБЕЙНИКОВА не получила ничего.
– Первый год мы были уверены, что нам все выплатят. Обещания Варыгина даже как-то усыпили нашу бдительность. И самое главное, что мы так и не смогли добиться ни от Варыгина, ни от Маркова отчетов о их работе. Сколько конкретно, что и за какие деньги реализовано? Много вопросов по самой схеме реализации имущества. Почему, например, залоговые квартиры выставлялись на продажу общим лотом по 12–16 штук? Может быть, для того, чтобы максимально сбить цену и потом продать их за копейки? Непонятно также, почему Марков выплатил 16 млн руб. одному из кредиторов – учредителей компании на оплату залогового имущества. На каком основании? А теперь уже и продавать нечего, от завода КПД остались одни руины, вырезали весь металл, что могли, – возмущается Наталья Михайловна.

В июле прошлого года, как рассказали сотрудники «Саратовгесстроя», они подали заявление в следственный комитет с просьбой разобраться в ситуации и затребовать от конкурсного управляющего подробный отчет о проделанной работе. Люди нашли на сайте обанкротившегося предприятия информацию о торгах, и при подсчете общей суммы у них получилось всего 13 млн руб., хотя Виктор Марков отчитался на одной из встреч с балаковцами в феврале 2018 г. о вырученных за продажу имущества 59 млн руб. Но за полгода не получили от следователей никакого ответа. Следственный комитет не посчитал нужным даже ответить рабочим.

Интересно, что во время поиска пропавших денег конкурсное управление подало иски в суд на самих бывших сотрудников «Саратовгесстроя». Под раздачу попали подотчетные лица, то есть люди из управления компании, которые брали в кассе предприятия наличные деньги для того, чтобы рассчитаться с подрядчиками, подчиненными. В числе таких 42 человек оказалась и сотрудница отдела снабжения Надежда Юльевна ДЕМЬЯНОВА. Ей предъявили иск на 17 млн руб.
– Хорошо, что я сохранила расходные квитки, в которых черным по белому прописано, что я все деньги, которые брала, сдавала другим людям. А мои коллеги эти «расходники» давно выбросили. Перед руководством предприятия они-то отчитались. Кто ж знал, что через столько лет начнут с нас спрашивать? Мы в течение трех дней обязаны были отчитаться о тех суммах, которые брали, и нас бы так просто не уволили, если бы действительно на нас висели такие суммы. На кого-то 24, на кого-то 10 млн повесили. Всего они предъявили нам более 60 млн руб.! Даже на бухгалтера, которая переводила алименты, умудрились иск подать. Но при этом сами представители конкурсного управления в суды не приходили. А нам пришлось нанимать адвокатов, платить большие деньги, тратить нервы, силы и время, чтобы оправдаться, что мы ни в чем не виноваты, – рассказала Надежда Юльевна.
Эти судебные разбирательства, как и следовало ожидать, ничем не закончились. Суды приняли сторону ответчиков, найдя доказательную базу конкурсного управления явно недостаточной. За каждый проигранный суд конкурсное управление, как и полагается, выплатило определенную сумму судебной пошлины. Как думаете, из чьего кармана эти деньги? Правильно, из общей конкурсной массы предприятия, а по сути это те самые невыплаченные бывшим сотрудникам «Саратовгесстроя» деньги. Как еще назвать такой подход к работе, кроме как непрофессионализмом?

На фоне такого особо пристального внимания к рядовым сотрудникам несколько странно выглядят угловатые попытки наделенных властными полномочиями должностных лиц спросить с руководства обанкротившегося «Саратовгесстроя» и найти исчезнувшие миллионы. Экс-директора компании Алексея Панагушина то сажают, то выпускают. Юрию Шибакову, который руководил «Саратовгесстроем» менее трех месяцев, дают два года исправительной колонии. Алексею Шалабанову в процессе следствия изменяют уголовную статью за присвоение и растрату в особо крупном размере на более мягкую, что дает ему все шансы отделаться условным сроком. При ближайшем рассмотрении оказывается, что все трое руководителей в общем и целом как бы и не при делах, и взять с них особо нечего.
Хотя нынешний, уже третий арбитражный управляющий Алексей НИКИТИН делает ставку именно на субсидиарную ответственность Александра Шалабанова, Алексея Панагушина и Юрия Шибакова. Возможно, потому, что больше ставку делать попросту не на что. Все имущество, которое можно было реализовать, уже реализовано либо бездарно потеряно (читай: украдено). Все иски по дебиторской задолженности и оспариванию незаконных сделок уже поданы, и по большей части из них есть даже положительные решения судов. Теперь последняя надежда «стрясти» деньжат с руководителей обанкротившегося (точнее, обанкроченного умышленно) предприятия. Вот Алексей Никитин и просит суд заставить трех бывших гендиректоров (пытался привлечь еще и бывшего главбуха, но не вышло) ответить по долгам предприятия на сумму 943 млн 357 тыс. 727 рублей и 83 копейки.

Мы связались с конкурсным управляющим и попросили его честно ответить через газету работникам «Саратовгесстроя», есть ли у них надежда увидеть когда-нибудь свои деньги?
– Надежды вернуть им свои заработанные деньги в лучшем случае равны семи процентам. Скажем так, там все было украдено уже до нас. Единственное, что можно сделать, это в рамках рассматриваемого сейчас уголовного дела по Шалабанову попытаться заявить гражданский иск в отношении его имущества. Я подал иск в суд о привлечении всех троих к субсидиарной ответственности почти на миллиард рублей. Это тоже будет рассматриваться арбитражным судом. Будем надеяться, что «субсидиарка выстрелит». Суд, я думаю, признает не менее 50% этой суммы. Мы делаем все, чтобы помочь людям. Шансы очень маленькие, но если есть возможность хоть что-то сделать, мы делаем, – сказал Алексей Михайлович.
Итак, конечный объем «субсидиарки» неизвестен. Но даже при самом лучшем раскладе шансы у бывших работяг «Саратовгесстроя» невелики. Признать виновными и присудить круглую сумму экс-директорам, конечно, можно. Вопрос, с чего они эти деньги будут выплачивать?
Как сказала нам одна из рабочих некогда самой крупной строительной компании региона Ольга Петровна, надо было сразу тогда, в 15-м году, выходить и перекрывать федеральную трассу:
– Тогда бы деньги сразу нашлись. Но нет же, поверили власти, пошли на поводу у чинуш. А теперь они на нас плюнули с высокой башни. Теперь нам этих денег не видать. Я уже ни во что не верю.