Довольно давно ловлю себя на устойчивой ассоциации. Как только госкорпорация Росатом начинает в публичном пространстве рассказывать о своих успехах и прорывах, тут же налетает рой интернет-комментаторов, начиная шпынять в одни и те же точки, предпочитая наиболее уязвимые.

Если хотите - совсем по-мультяшному. Эдакий медведь - белый, бурый или серо-буро-малиновый, это кому как, кормит весь лес энергией, а всякий уважающий себя заяц, сурок или мышь полевая имеют что предъявить. Вопросов нет - любая деятельность человека. тем более связанная с глобальными рисками, подлежит критике любой глубины и остроты. Но чрезвычайно непросто среди технарей найти того, кто способен говорить на языке обывателя, не уходя в примитивизмы.

Это я к тому, что недавно у меня случилась журналистская удача - общение с человеком насколько грамотным, настолько и простым, доходчивым в предлагаемых образах и сравнениях.
С жанром я вымудряться не стал - монолог на тему безопасности мирного атома - мифической и реальной, альтернативных источников энергии и всего, что этом сопутствует. Уверен, Вам, как и мне. будет интересно прочесть особое мнение
Андрея Полосина, директора Департамента по взаимодействию с регионами Госкорпорации «Росатом».

- На тему экологической составляющей в работе и существовании в целом атомной отрасли России написаны еще далеко не все монографии. Экономике страны известны разные концепции развития и реформирования фундаментальных отраслей. Уникальность Росатома в том, что на заре становления 15 лет назад госкорпорации были вменены функции как хозяйствующего субъекта, так и государственного ведомства с функцией законотворчества. Государственный подход таким образом остался во главе угла, удачно сочетаясь с бизнес-задачами. Но! Прибыль ни во что бы то ни стало, чем грешат сугубо частные компании. К тому же тогда, в начале века, внимание мирового сообщества к нам было не просто пристальным, а чрезвычайно критичным: потянем ли? Не начнем ли экономить на том, на чем экономить недопустимо? Яркий пример тех лет – Фонд «Северное измерение», на средства которого в России были воплощены два проекта в Санкт-Петербурге: юго-западные очистные сооружения (2005 год) и завод по сжиганию отходов (2007 год). К этой теме я еще вернусь. Но, главное, нам помогли взглянуть критически, со стороны на собственную ментальность и в конечном счете изменить ее.

Архисложным был вопрос так называемого советского технологического и понятийного наследия. Спасибо законодателю, который обозначил понятие Наследия отрасли. Актуальность ликвидации Наследия стала особенно острой в связи с выводом графито-водных ядерных реакторов. Последний реактор такого типа (РБМК-1000) построен в 1990 году, будет выведен из эксплуатации в конце 2034 года. Срок службы реакторов данного типа составляет 45 лет, дальнейшего развития, в отличие от ВВЭР, реакторы не получили.

До Чернобыля системно об экологии никто не думал, даже более ранний инцидент на Маяке был локален и не создавал «задачника», который стал остро необходим стране после 1986 года. Пришло комплексное осознание многого. Например: в растущих временных хранилищах ОЯТ ключевое слово: временные! У нас как было – зарываем в землю условный бетонный желоб, заполняем его, сверху засыпаем опасное содержимое землей и… забываем на долгие годы! Очень кстати по времени «возмужала» гидрология - наука, изучающая природные воды, их взаимодействие с атмосферой и литосферой. Гиредмет, Гидроспецгеология – эти НИИ внесли неоценимый вклад в то, что экология перестала быть «золушкой», которую никто не замечал.

Пересказывать содержание комплексной Федеральной целевой программы «Обеспечение ядерной и радиационной безопасности» вряд ли стоит сейчас. Скажу лишь, что она, рассчитанная на 2016-2020 годы, была выполнена с перевыполнением и экономией средств (не забываем, что атомная энергетика – очень специфический, но полноценный бизнес), что нам «дали» уже к исполнению ФЦП ЯРБ-2, если хотите подобно сиквелу удачного фильма.
Информация правит современным миром. Осознавая это, еще до пандемии совместно с Минприроды Росатом принялся за разработку стандарта экологической политики. Говоря по-простому – какая именно информация в каком максимально доступном и корректном виде нужна и допустима.
У нас нет никакого снобизма. Мы идем с открытым забралом в соцсети, говорим с публикой на специфическом языке мессенджеров вплоть до объявления конкурса слоганов - когда такое прежде было?

Экологическая политика корпорации начинается не только на теме отходов и обеспечении ядерной безопасности, но и не заканчивается ею.
В результате программных изменений выстроена прозрачная система сдачи отчетности, на которую равняются и в других отраслях экономики – мы не против быть катализаторами. Сегодня мы начинаем говорить уже не только о воплощенном в жизнь замкнутом ядерном цикле. Дочкам Росатома доверено работать с накопленными отходами 1 и 2 класса опасности – зачастую непрофильных для атомной энергетики. Чтобы на местах по всей стране их не сливали втихомолку в соседнюю речку и не везли в безмолвный лесок, как это практикуется с беззаботных советских времен. Эта задача будет выполнена нами, положенные законами стадии - от проектирования, экспертиз до слушаний в регионах проходят одна за другой буквально в эти дни. Да, есть некоторое непонимание и, что важнее, манипулирование темой, извечные политические спекуляции.

Не проходит мода на такую тему: можно ли атомную отрасль отнести к так называемой «зеленой» энергетике? Вполне! Особенно если по оценке воздействия на окружающую среду будет оцениваться вся цепочка. Кто-то всерьез прикидывал, что солнечные батареи, уставь ими достаточно большие площади (самые известные пустыни) для получения энергии, сравнимой с атомной, способны менять магнитное поле Земли?! А этот доказанный, но совершенно не исследованный эффект может стать вполне осязаем. Совсем простой пример: удастся ли Вам вырастить на грядке хоть что-то в глубокой тени? Бесполезная затея! А теперь скажите: кто-то всерьез считал, сколько света те же солнечные батареи и поглощают и отталкивают от планеты? Нет! И как вам перспектива жизни в вечной тени? И насколько проблемно утилизировать отработавшее свое в крупных масштабах? А нерешенная проблема неуемной вибрации ветряков и неизбежной выработки отнюдь не инертного газа СО2? А классика жанра гидростанций, поднятая советскими «писателями деревенской волны» - колоссальные массивы плодородных земель в поймах рек, которые навсегда ушли под воду при возведении ГЭС? Популярна ли сейчас пронзительная повесть Валентина Распутина «Прощание с матерой», которой гидроэнергетики и в 70-е годы прошлого века не нашли что противопоставить? Да в районе водохранилищ кардинально изменился режим атмосферных осадков! И кто об этом говорит – анализирует? А про Чернобыль снимаются кассовые сериалы, создаются роскошные компьютерные игры – такие страшилки разжевывать не надо.
Есть еще такая материя, как система хранения электроэнергии. Самый известный пример – алюминиевое производство, которое обязательно непрерывное. И потому его жестко привязывают к работе атомных станций, способных давать стабильную рассчитанную энергию. Для ветра и солнца хранить энергию – ахиллесова пята, связанная с производством Да и ГЭС для подобной задачи потребует гидроаккумулирующих площадей на тех же реках своего присутствия (чтобы сохранить излишнее в этот момент электричество, создают запруды, которые при опустошении «когда надо» крутят уже свои турбины, но это потери КПД и новые затопленные угодья).

О.К. Что сделано, то сделано. Мы ни от чего не отказываемся и готовы к диалогам на любом уровне восприятия. Одно но! Природа атомной энергетики настолько сложна, что на пальцах, с бесконечными упрощениями, обывателю ее разложить по полочкам довольно трудно. А наши оппоненты просто все сводят к простейшим громким лозунгам, играя на том, что тема экологии всегда резонирует в наших сердцах. Есть такая шутка: Мы давно зеленые, только этого не признают сами «зеленые»! Речь о тех радикальных организациях типа Гринписа, для которых конфронтация с нами априори – фундаментально просчитанный бизнес. Они прекрасно понимают: упрощение до примитивизма – путь, ведущий к экстремизму.
Типичный пример - заклания вокруг ОГФУ - обедненного гексафторида урана – действительно важного сырьевого ресурса атомной энергетики - ядерно чистый продукт, готовый к использованию в производстве топлива для реакторов на быстрых нейтронах. Так вот, радикальные зеленые со спокойной душой муссируют ОГФУ-тезис. Дескать, если контейнер с ОГФУ почему-то разгерметизируется, то он поразит все живое в 32-километровой зоне вокруг. Но забывают о том, что природа ОГФУ такова, что он не фонит! Хотел бы я посмотреть на умельца-разгерметизатора столь отработанной системы его хранения. Но пусть! В таком случае, загрязнится только та земля, на которую все это выльется – десятки метров, но не километров. Но вдаваться в сложности у нас не принято. Проще пулять в общество громкие фугасы протеста!

Говоря языком сегодняшнего дня, вирусологами все мы стали за пару последних месяцев. А вот за те же 2 месяца стать физиком суждено единицам. Кому-то и жизни мало. Да и не нужно этого. Доверять профессионалам – разве не на этом зиждятся самые успешные модели развития ведущих экономик мира?
На сегодняшний день заводы по переработке ОЯТ действуют лишь в четырех странах мира - России, Франции, Великобритании и Японии. Но только Росатом разработал и внедрил мусоросжигающие заводы, которые из безусловно вредного топлива получают электроэнергию. И наши технологии купила Великобритания, на которую принято равняться.
Атомщикам доверяют разбирать чужое наследие – на промышленном полигоне «Красный бор» под Питером, печально знаменитые гигантские челябинские свалки. Ничего, засучиваем рукава, оцениваем риски и свои возможности – и беремся не гнушаясь за дело!
Конечно же, мы постоянно вынуждены бороться с фобиями самого разного толка. Приходится работать на опережение. Радиационный фон в регионе присутствия атомной станции - дело элементарное и всем известное. А вот каков фон, например, непосредственно над реактором? Да где угодно – мы обязаны действовать по самым открытым протоколам. О разнице в трактовках можно вести самую оживленную дискуссию.

Атомная энергетика при нынешних стандартах, автоматизации и ответственности экологична сама по себе. Атомная энергетика пока не возобновляемая, но уверен, скоро таковой станет – для этого у нас есть не только возможности прорывных технологий, но и упорство, помноженное на профессионализм.
По данным Всемирной ядерной ассоциации в 2014 году вклад атомной энергетики в мировое энергообеспечение составил около 6%. Доля Росатома на мировом рынке атомной электрогенерации составляет 5%, при этом Госкорпорация является одним из лидеров мирового атомного инжинирингового бизнеса и занимает более 30% глобального рынка сооружения АЭС. По установленной мощности АЭС и количеству эксплуатируемых блоков Электроэнергетический дивизион Росатома занимает 2-е место в мире среди ведущих мировых компаний, эксплуатирующих АЭС (1-е место – EDF, Франция). Общая установленная мощность атомных станций Росатома в 2015 году составила 26,2 ГВт. По итогам 2015 года выработка электроэнергии на АЭС 8 Госкорпорации составила свыше 195,2 млрд кВт-ч, что соответствует 18,6% от всей производимой в России электроэнергии.
По прогнозам Международного энергетического агентства (МЭА), к 2040 году спрос на электроэнергию может возрасти почти в три раза, что приведет к кратному росту дефицита электроэнергии. Ответить на эти вызовы можно только через рост и одновременное изменение структуры мирового баланса производства электроэнергии, и атомная энергетика как никакая другая в состоянии удовлетворить растущий спрос. Об этом перед коллегами из недавно говорил генеральный директор госкорпорации «Росатом» Алексей Лихачев, говоря о концепции «зеленого квадрата» энергетики, где каждый из углов этой самой гармоничной фигуры в геометрии – атом, вода, солнце и ветер – обеспечивают устойчивость всей энергетической конструкции.