– Ты садись, а я кофе пока поставлю, – по-домашнему говорит мне доктор Калинин, заботливо усаживая в кресло напротив своего рабочего стола.
Сергей Андреевич настолько приятный и интересный собеседник, что говорить с ним можно буквально часами. Причем на совершенно разные темы.

ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ
Долго нам беседовать не получится. Об этом предупреждает на протяжении всего нашего часового разговора надрывающийся от звонков телефон.
Ради своего 80-летия доктор Калинин делает мне исключение.
Плотно заставленные книгами полки большого шкафа невольно притягивают к себе взгляд. Все, как и несколько лет назад: среди медицинских антологий – томики со стихами, портрет Лермонтова, маленький бюст Толстого.
– А ты знаешь, что, когда Ленин работал в Праге, у него там такой же маленький кабинет был. Ты вообще к Ленину как относишься? Вот именно, великий человек был! В советское время его тиражи были вторыми в мире после Библии. Зря, конечно, сейчас пытаются умалить его значение.

Пока закипает чайник, спрашиваю:
– Сергей Андреевич, сколько лет прошло после нашего с вами знакомства? Пятнадцать, кажется?
– Да хватит тебе, не вспоминай, сколько лет было тогда, – в шутку отмахивается доктор. – Мне сейчас вот 80 лет исполнилось.
Мы делаем маленькие глоточки крепкого кофе из кофейных чашечек немногим крупнее наперстка. Маэстро элегантно закуривает сигарету.

– Вот вы всю жизнь спортом занимались, мастер спорта по классической борьбе, а курите, – в шутку пытаюсь спровоцировать собеседника.
– Среди коллег никогда не курю сейчас. Если кто-то видит меня с сигаретой, сильно удивляется. Но вот в свой 80-й день рождения я, наверное, все-таки брошу курить. Раньше с хирургами дымили за компанию. Но я не злостно курю. Никогда не впускаю никотиновый дым в бронхиальное дерево. Только во рту держу. Больше для эстетики.
Иван Петрович Павлов – великий наш физиолог, лауреат Нобелевской премии так говорил: «Если чрезмерное и исключительное увлечение едой есть животность, то и высокомерное невнимание к еде есть неблагоразумие, и истина здесь, как всюду, лежит в середине: не увлекайся, но оказывай должное внимание».
Вот такого принципа я во всем стараюсь придерживаться. На разрушенном храме Афродиты в Афинах было написано «Nosce te ipsum», то есть «Познай самого себя».
Телефон в 10-й раз пронзительно звонит.
– Да ладно, не обращай внимания, – философски замечает мой собеседник. – Мы все, конечно, ходим под маской. Истинное наше лицо проявляется в экстремальных ситуациях. Но я всегда открытую маску ношу. Стараюсь быть таким, какой есть.

– Многие искренне удивляются, что вы еще работаете.
– А что еще делать? – смеется. – Как сказал Эммануил Кант, работа – лучший способ наслаждения жизнью. Я всегда наслаждался жизнью, всегда был и остаюсь в работе. Это счастье – в творческих исканиях, в радости человеческого общения.

– Как удается оставаться бодрым и полным энергии?
– Много хожу пешком. Ходьба оживляет мысль.
Когда я пришел сюда работать, был сильный, молодой, здоровый – на спор спускался с 4-го этажа на руках и поднимался. Молодость – она же хулиганская. Хотя сейчас молодежь хилая какая-то пошла, инициативная только в одном плане – практическом. Сейчас же нас всех заразили деньгами, «золотой телец». Задаются вопросами: почему он преуспевает, а не я? Такое и раньше было, но сейчас особенно проявляется.

– Медик вы один были в своем семействе?
– Мой сын Дмитрий был медиком. Пошел по моим стопам, очень талантливый был парень. Хорошо окончил институт, приехал сюда, написал диссертацию, которую не успел защитить. Разбился… Остались два внука. Сережка поступил в медицинский, но потом бросил и теперь в Москве в банке работает. Второй – Ильюшка, в Адлере, предприниматель. Правнуку Диме 2 года. Он, как и мой сын, тоже Дмитрий Сергеевич. Так что моя династия не пропадет какое-то время.

– Ваша супруга тоже доктор?
– Евгения Афанасьевна – прекрасная женщина, которой я очень многим обязан. У нас сначала была дружба длительная. Мы поженились еще на 6-м курсе в 1968 году. Очень красивая женщина! Мужчины столько ей внимания на нашем потоке уделяли. Но вот она почему-то выбрала меня. Не знаю, может, потому что неизбалованный был, скромный, спортом занимался. Моя супруга работала отоларингологом.

– А кем были ваши родители?
– Простые люди. Жили большой семьей в Ивантеевке. У моей мамы Пелагеи Ивановны всегда очень острая память была. В 80 лет она прекрасно сохранила голову, что очень редко бывает в таком возрасте. Все она помнила – такая цепкая, здоровая память. Моим воспитанием в основном занимались тетушки, которых было у меня 6, учителя-педагоги. Семья у нас очень большая была, 10 человек детей, двое из которых погибли в голод. Отец Андрей Евгеньевич был служащим на почте. Я был 9-й, с 36-го тревожного года, когда всех подозревали и сажали. Его тоже посадили и 6 месяцев выбивали из него показания, чтобы он дал какие-то компрометирующие данные на начальника своего отделения. Все зубы ему тогда выбили, но показания он не дал. Потом выпустили из местной каталажки. В семье работал только он один. Детство было тяжелое. В институт поступать я приехал в лыжном костюме и в лыжных ботинках. Но все мы 8 детей в советское время получили образование, причем высшее.

МЕДИЦИНА ПО… СТАНИСЛАВСКОМУ
– Современная медицина далеко ушла вперед?
– Конечно! В техническом плане в первую очередь. Полостная хирургия постепенно уходит в прошлое. Сейчас установка не на ручной способ, а только роботы, инструментарий, техника. Искусство рукодействия хирурга уже не в цене. И мне жаль, честно скажу. Но на периферии это пока остается. Вставил в брюшную полость три инструмента и все сделал. Пациентам, безусловно, плюс. Техника опережает руки хирурга.

– Хирургом надо родиться или можно этому научиться?
– Искра таланта, конечно, должна быть, но всему можно научиться. Руки можно натренировать. Все великие пианисты с 4-летнего возраста по клавишам били. Возьми Паганини, ты Виноградова-то книжку почитай, как его отец заставлял. Усердие необходимо, и любить нужно свое дело.

– Врач должен быть психологом, стараться найти подход к больному?
– О-о-о, вот видишь, у меня книга Станиславского «Работа актера над собой». Я ее часто перечитываю. Дома у меня его 8-томное собрание. По Станиславскому, встреча с человеком – это своеобразная мизансцена, где 2 действующих лица, есть режиссер и актер. Общение с больным нужно строить особо, потому что это личность, хотел бы того или нет. Тебе нужно узнать, кто перед тобой сидит, что он собой представляет эмоционально и психологически, в плане темперамента, характера. Ты должен это узнать, а затем в себе построить правильные диалоги, с тем чтобы не обидеть, что-то нежелательное не затронуть. Тогда получится правильное, разумное общение с человеком. Он тебя поймет, и ты его поймешь.

– Не лень вам так церемониться?
– Нет, все должно быть разумно, все должно быть продуманно. Нужно следить за больным, настраивать его в нужное русло. Ведь недаром Бехтерев великий сказал, что если после общения с врачом больному не становится лучше, то это уже не врач.

– Почему женщин-хирургов гораздо меньше, нежели мужчин?
– Женщины-хирурги лишены семьи: наша работа требует большой отдачи не только физической, но и эмоциональной, что уж о времени говорить. Обрати внимание: дамы-хирурги в основном все без мужей, которые просто не выдерживают.

НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕТЬ И ЧАЩЕ СМОТРЕТЬ В НЕБО
– Как вы попали в Балаково?
– Тогда это был молодой, растущий город, перспективный, строящийся. Зарплаты были небольшие. Я сразу включился в дежурства, совмещал полторы ставки. В больнице работал и в поликлинике.
Хотя, честно скажу, мне предлагали потом должность главного хирурга области, квартиру обещали в Саратове, но я уже прикипел к Балакову и остался.

– Не жалеете?
– Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть
свою скомкав,
С этим прошлым порвите
непрочную нить...

– Вот теперь поэта Андрея Дементьева процитировали, а какое значение литература имеет в вашей жизни?
– Я всю жизнь связан с книгой, которая никогда из рук у меня не выходит. Люблю перечитывать изящную классическую литературу. Полтора-два часа ежедневно читаю книги, в основном перед сном, чтобы уйти с хорошими мыслями в объятия Морфея. Жаль, что молодежь сегодня очень мало читает, кругозор весьма скудный. Читаю только с листа, чтобы ощущать шелест бумаги, запах типографской краски.

– Мысль написать свою книгу наверняка возникала?
– Витает такая мысль, но пока я воздерживаюсь. Мне многие говорят, почему не поделиться своим опытом на страницах какого-то литературного издания. Действительно, я общался со многими известными людьми, интересными личностями. Может быть…

После небольшой паузы, немного сдобренной сигаретой, добавляет:
– А сама по себе жизнь очень скоротечна. Ой, как она быстро проходит… Мммм… Раз, и все… Надо видеть простые радости жизни. Встретить рассвет, посидеть на берегу реки, походить по мокрой росе, полюбоваться пламенем костра. Как Кант сказал-то: «Две вещи не перестают меня удивлять – звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас». Вот чаще на облака и на звезды надо смотреть. Главное – надо что-то оставить хорошее после себя. Например, книжку. И, самое главное, детей.
В этом возрасте я ощущаю радость жизни. И искренне этому рад.