Памяти Ирины Степановны Дмитриевой. Прощались с ней как-то очень по-Наумовски...
Вот уже полгода нет рядом с нами Ирины Степановны Дмитриевой, журналиста, депутата и просто яркого неутомимого человека. Ирина Степановна была камертоном справедливости, которая не могла терпеть ничего черного в нашей жизни.
Ушла она очень рано и невероятно быстро. Настолько стремительно, что ее родная сестра Юлия Беловод, живущая в Саратове, призналась: "Все никак не могу отпустить и принять случившееся с Ириной". И поделилась тем, что обычно остается за скобками в нашей жизни. И даже после нее...
С разрешения автора печатаю ее письмо с небольшими сокращениями.
"Привет, Серега! Что-то у меня все смешалось после неожиданного поворота событий. Я так и осталась там, в мае… До сих пор очень ясно вижу зеленые полянки с одуванчиками. В Питере все парки заполнены такими лужайками. А как нам повезло с погодой! Пока мы были в Питере, только в день кремации Ирины шел дождь, а потом все время было ясно и тепло…
Я ведь обещала тебе, что напишу, и вот только сейчас накануне полугодия собралась. Да-да, прошло уже полгода после того жуткого события.
В Питере, где остановилось сердце Ирины, с организацией похорон было все сложно и дорого. Там очень цинично подходят к такому событию, и очень легко и просто уверяют потерянных и страдающих родственников, что все именно так надо сделать, что именно это контора - то, что вам нужно. Что вы получите все, что мы обещаем, и ваш усопший будет... обласкан. И выставляют заоблачные ценники, от которых даже самый здоровый родственник тут же двинет кони. Извини за жаргон, но это правда.
Сначала были бодания за вскрытие. Медперсонал настаивал на вскрытии, а дочь Ирины Лера не хотела этого делать. Потом встал вопрос с обмыванием. Санитар из морга, придерживая ласково за локоток, сказал: «30 тысяч, – и все будет в ажуре!». Потом правда все же провели процедуру за 15 тысяч. Потом надо было получить документ в какой-то госструктуре, без которого нельзя идти в крематорий. Крематорий тоже предлагает услуги за большие деньги, объясняя тем, что вам не надо больше никуда идти, вот тут у нас все под рукой. И все на порядок дороже по сравнению с услугами похоронного агентства. Правда и там, в похоронном, до смешного: предоставляет катафалк для перевозки гроба из морга в крематорий с заездом по дороге в церковь на отпевание, но выносить гроб из морга до катафалка – это отдельная цена (сейчас уже не помню точно, но что-то до 5-8 тысяч!!!). А там пройти, ну, 3-4 метра!
Хоронить тело в гробу в Питере, не важно на каком кладбище – от 250 тысяч! А вот урновые захоронения намного дешевле, правда тоже рознятся в зависимости от кладбища. Есть еще колумбарии – это когда такой стеллаж с квадратиками, в которых стоят урны и цветы. Сын Ирины и Александра Наумовых Филимон, стоя возле одного из таких, вдруг неожиданно сказал: «Как в коммуналке, даже не побыть наедине. Полно ушей!».
Поэтому остановились на урновом захоронении, там выделяют небольшой клочок земли – 50 см х 80 см – сверху небольшая плита (типовая, но потом можно сделать свое индивидуальное надгробие) с надписью имени, фамилии и дат. Смоленское кладбище оказалось самым удобным по расположению и способу проезда. К тому же Ирина любила бывать на этом кладбище, потому что там расположена часовня Ксении Петербуржской. Ирина ее очень почитала и в минуты затруднений заходила…
В часовне Ксении Петербуржской на Смоленском кладбище Ирина Дмитриева бывала часто
Можно и на территории крематория захоранивать. Но там очень мрачно. И уже так много колумбариев и урновых захоронений! Просто город! И такая тягостная аура – хочется поскорее оттуда убежать…
В самом крематории несколько залов, прощания идут по графику и сразу в нескольких залах висят табло, на которых указана фамилия умершего и время прощания с уточнение зала (там малый, средний и большой), на момент, когда мы собирались прощаться, свободным оказался только Большой зал). Мы не знали, сколько точно будет людей, пожелавших прийти на прощание, поэтому взяли Большой. Перед тем, как нас всех пригласить в зал, вызвали Филимона, что-то у него расспрашивали, а потом пригласили всех, кто пришел проводить в последний путь. И тетенька спокойным голосом говорила очень проникновенный текст, про Ирину, про ее жизнь, работу и человеческие качества. Надо сказать, текст составили очень профессионально, точно и как-то жизненно… А потом оказалось, что они родне задавали вопросы и по ответам составили текст. Ну, что сказать – молодцы...
Ирина Дмитриева и Александр Наумов. Одна из самых ярких и талантливых супружеских пар Балакова
У нас вообще как-то все получилось, по-наумовски, что ли – жили все в разных местах, собирались только решить организационные вопросы и сделать проплаты. Даже ни разу не посидели, не поговорили, не поплакали все вместе… На поминках были чужие люди, при них как-то по-семейному не поговоришь, а потом – у всех дела, встречи, проблемы… Так на ходу и бросили друг другу: пишите, звоните, увидимся…
Еще раз хочу сказать спасибо Владимиру и Александру Соловьевым, каждый из которых оказал нам существенную помощь в те скорбные дни.
А еще был человек, который повел себя более чем достойно и поддержал морально. Гамс. Помнишь такого? Офицер Эдуард Гамс из Шихан, Ирина и Наумов познакомились с ним в начале создания «Свободной газеты», Эдик был депутатом последнего созыва Верховного Совета, чернобылец. Он подвез нас к дому наших друзей и по дороге, немного пообщались, но это общение было реально человеческим. Было видно его участие и сопереживание…
Но об Ирине хочется вспоминать как о живой.
...В один из приездов к нам из Питера, это было накануне Нового года, Ирина задержалась у нас на несколько дней, что было для нее совсем не характерно. Мы, как всегда, сидели до утра, разговаривали, мечтали, вспоминали детство. Она очень настойчиво звала меня в гости - сразу месяца на два. А я все время говорила, что не могу, что у меня работа, что надо помогать взрослой дочери, да и муж меня так надолго не отпустит… И тогда сказала ей, если и приеду, то только в мае и то самое большее на неделю! На прощание она еще раз напомнила мне, что будет ждать меня в гости. И я выскочила, и понеслась на работу…
А в конце марта она приехала немного другая. Нет, все также звала в гости. Но взгляд был какой-то потухший, а она сама очень уставшая от проблем… В конце апреля Ирина приехала уже с сердечным приступом… Но даже в таком состоянии она продолжала шутить. А когда провожали ее на поезд 1 мая, то выходя из дома, она увидела в коридоре картину, которую мой супруг Женя снял с одной стены, а повесить на новое место, как всегда, руки не дошли. Ирина посмотрела на картину и сказала: «Красивая картина, чего вы ее не повесите?!» На что я ей парировала: «Оставайся, повесим вместе!» «Нет, мне надо добраться до Питера, закончить дела. Пролечиться, а тогда приеду, скорее всего в сентябре!»
Мы потом еще сидели в вагоне разговаривали, меня даже приняли за отъезжающую. Потом я долго стояла на перроне, а Ирина у окна и мы говорили глядя друг на друга по телефону… Прощались…
Приехать мне все же пришлось, в траурном мае…
Юлия Беловод".
Ирина Степановна Дмитриева