Я села за старенькое отцовское пианино и попробовала воспроизвести мелодии моей юности. Получилось не очень: клавиши западали, да и вообще инструмент был жутко расстроен. Еще бы! 3 переезда + старания моей внучки Ариши, которая маленькими кулачками иногда позволяет себе извлекать из этой деревянной конструкции нужные ей звуки.

В дверь неожиданно позвонили.
– Кто это?
– Ваш сосед с пятого этажа.
– А в чем дело?
– У вас пианино расстроено.
– И что?
– Если хотите, могу настроить.
Немного поколебавшись (соседа этого я не знала, как, впрочем, и многих в подъезде), дверь все же открыла. На пороге стоял довольно симпатичный молодой человек. Во взгляде и в стиле его одежды просматривалось что-то от «свободного художника».
– Здравствуйте! Меня Герман зовут.
– Очень приятно. А меня Ольга Юрьевна. Проходите.
Герман прошел в зал и направился к инструменту.
«А вот мы сейчас и посмотрим, какой ты настройщик, – подумала я. – Если настройщик, то должен, по крайней мере, уметь играть»…
Крышка пианино была открыта, оставалось только изобразить что-нибудь эдакое. И Герман изобразил! Играл он просто великолепно: и классику, и попсу, и шансон.
– Турецкий марш Моцарта? Пожалуйста! Лунную сонату Бетховена? Без проблем! Что-нибудь современненькое? Да вы не стесняйтесь, заказывайте!
– А вы что же, играете на заказ?
– Ну да, на банкетах, на свадьбах.
– Понятно.
Квартира наполнилась живой музыкой, возникло ощущение праздника. «Уж не настолько оно и расстроено», – подумала я про отцовское пианино. Но Герман, словно прочитав мои мысли, со мной не согласился:
– Инструмент – никакой!
– Да вы знаете, он мне дорог как память. Отец мой на нем играл.
– А какая у него была любимая песня?
– «Отговорила роща золотая».
– Минуточку... – Герман тут же переключился на Сергея Есенина, а я мысленно перенеслась в страну своего счастливого детства. Вспомнила, как папка садился за пианино, закуривал сигарету, потом клал ее в пепельницу, пробегался пальцами по клавиатуре и начинал мне «показывать концерт». Он не был профессиональным музыкантом. Всю жизнь преподавал химию в школе. Но у него всегда была тяга к творчеству. Он прекрасно читал стихи, играл не только на фортепьяно, но и на аккордеоне. Вместе со своим бывшим учеником Валентином Шубиным они организовали в поселке народный театр. Вот уже 18 лет как нет отца, да и Валентин давно умер…

Я украдкой смахнула набежавшие на глаза слезы, что не ускользнуло от внимания Германа:
– Что это вы, Ольга Юрьевна, раскисли?
– Да так, взгрустнулось.
– Не переживайте. Инструмент я вам настрою.
– И сколько это будет стоить?
– Для вас – 250 рублей.
– А вообще?
– Ну вообще, – Герман загадочно улыбнулся, – это удовольствие не из дешевых. Но для вас, по-соседски…
– Да ладно, 250 рублей – не деньги.
– А знаете что? Я не возьму с вас ни копейки! Нет, серьезно. Мы же соседи. И опять же в память о вашем отце.
– Ну спасибо! Не ожидала.
– Да я сам от себя не ожидал. Но благодарить пока не за что. Работы тут непочатый край.

P.S. Герман не обманул. Действительно, настроил мне пианино и не взял за свою работу ни копейки. Мы подружились. Он заглядывал иногда к нам в гости, рассказывал смешные истории и всегда подходил к инструменту. Открывал крышку, что-то там подстраивал с помощью камертона, а потом мог сыграть любую мелодию на заказ. Но особенно любил исполнять хит 90-х – песню Андрея Державина «Чужая свадьба». Но если у Державина она получалась грустной, то у Германа – очень даже веселой, если не сказать, отвязной. Потом мы переехали в другую квартиру, а через некоторое время пришла новость, в которую было трудно поверить: Германа не стало.
Что случилось с ним, почему он ушел из жизни так рано, для меня осталось загадкой. Но всегда, когда я слышу песню «Чужая свадьба», не могу сдержать слез. Отчетливо вижу склонившегося над пианино Германа, его озорной, брошенный через плечо взгляд, быстро бегающие по клавиатуре пальцы, и слышу его неунывающий голос:
…И растерянность моя сменилась болью,
И вино от этой боли не спасёт.
Всё для всех на этом праздничном застолье,
Только, Господи, за что мне это всё?
Действительно, за что?